[Battlecorps]"Амброзия" - Стивен Моэн

[Siberian-troll]

BattleCorps
АМБРОЗИЯ
Стивен Моэн, мл

Место обнаружения, 23 км к юго/юго-западу от места посадки
Северный континент
Мир и система (ВЫРЕЗАНО)
3 июня 3065 года
Голова Рэндольфа Штайнер-Хилла кружилась. Его бросало то в жар, то в холод. Во рту у него пересохло, а ладони взмокли. Хилл от природы был торгашом, но отчего-то не мог связать воедино и трех слов. Чувства, в данный момент им испытываемые, являлись дивной смесью страха и предвкушения.
Он не чувствовал себя так с бытия студентом начальных курсов Таркадского уника, умудрившимся добиться свидания с Аннегрет Зиммерман, крошкой лакомой и вдоль и поперек.
Закончился тот вечер для него пощечиной.
Его свидание с Аннегрет Зиммерман не было случайностью. Хилл был недурен собой – темно-русые, коротко стриженные волосы, волевая челюсть, и зеленые глаза, находимые женщинами интригующими. Демонстративное выпячивание первой части двойной фамилии также отнюдь не мешало, даже несмотря на то, что от линии наследования Лиранского престола он находился так далеко, что не смог бы разглядеть начала очереди даже с подзорной трубой и стремянкой. Кроме того, обычно он мог уболтать кого угодно на что угодно.
Хотя, увы, не Аннегрет Зиммерман, как оказалось. Вот тут-то и начались его проблемы.
Родители не желали больше иметь с ним дела из-за того, что он пытался воспользоваться наивной бедняжкой. Друзья не желали больше иметь с ним дела из-за того, что он только "пытался" воспользоваться наивной бедняжкой. И оставляя в стороне рассуждения о ценности девичьей невинности, похоже, все соглашались, что к плюсам фамилии Штайнер (даже для безумно отдаленных родичей) прилагаются в равной доле и некие стандарты поведения, должные блюстись неустанно, а он, в глазах общества, пал столь низко... Короче, в итоге Хилл оказался человеком без страны, судном без порта, и улицей, на которой никакого праздника не никогда будет.
Пощечина, в итоге, оказалась наиболее приятной частью всего этого.
Оставалось лишь надеяться, что в этот раз испытываемое возбуждение принесет ему более существенные плоды.
Радио затрещало, и сквозь треск прорезался ледяной и опасный голос Моники Эккерт (Моника использовала лишь два тона голоса вообще – ледяной опасный и саркастический. Хилл предпочитал первый; сарказм пугал его до смерти)
- Алекс-четыре, Алексу-один…
Обозначения были военной хитростью. Предприятие "Александрия" использовало лишь два меха, но они не видели причин для того, чтобы оповещать об этом вселенную. Кроме того, и это было действительно важно, каждый раз, как она устраивала ему очередные проблемы, он всегда мог ткнуть ее носом в факт, что та настолько плохой мехвоин, что подчинена двум пилотам, в реальности даже и не существующим.
- Алекс-один, слушает, - невозмутимо отозвался он.
- Миленький единорожек чист, - выплюнула Моника.
- Понял. Двигайтесь к плюшевому мишке. Конец связи.
Он ухитрился не выпустить наружу ни грана веселья. Нет, это было вовсе не обязательно присваивать секторам патрулирования миленькие кодовые обозначения, просто он знал, как Моника их ненавидит. В данный момент он размышлял над уместностью пушистого зайки на следующем задании.
Он направил свой "Мерлин" сквозь крепкий, старый дождевой лес, пробкой затыкавший долину. Деревья были высокими – пятнадцать-двадцать метров с ветвями, прогибавшимися под хохолками красно-коричневых игл. Вечнозеленые… э-э, вечнокрасные деревья попутно обладали толстыми искривленными стволами из серой древесины. Хилл готов был поклясться, что видит в переплетениях узлов лица.
Он ненавидел проламываться сквозь леса в своем мехе. Деревья сопротивлялись попыткам отогнуть их вниз, в итоге сдаваясь с болезненным хрустом и пронзительным скрипом – так, словно вопили перед тем, как умереть. Хилл передернулся.
Но все же он должен быть признателен лесу, ведь он укрывал свое сокровище добрые триста лет
Данной планеты не было ни на одной звездной карте. Абсолютно не населенный комок грязи, вращающийся вокруг маленького ничем не примечательного солнца. Единственная причина, по которой он вообще знал о нем, была случайная встреча с контрабандистом, запрыгнувшим с систему за водой. К счастью контрабандист сделал с низкой орбиты несколько снимков.
Наиболее интересный снимок показывал лысое пятно среди леса, так, словно деревья там встретились с неодолимой силой и просто сдались. Прогалина была достаточно большой, чтобы вместить дропшип. И на краю ее, практически скрытая в тени псевдо-сосен находилась россыпь зданий-времянок. И еще кое-что.
Нога.
Лазерный дальномер показал, что та была шести метров в высоту. Спектральный анализ показал, что та была изготовлена из очищенного металла. А компьютерное моделирование не оставило сомнений в ее было принадлежности.
"Атлас"
Оригинальной версии Звездной Лиги
Они натолкнулись на лагерь, заброшенный самим великим Керенским, на веху Дороги Исхода. Хилл был в этому уверен. Историческое значение подобной находки будет колоссальным
Может и принести чуток кронеров
Хилл проломился сквозь купу деревьев и вывалился на прогалину.
Прогалина, как оказалось, была не такой уж и прогалиной. Хилл потратил немного времени на то, чтобы укрупнить изображение на экране. Никаких деревьев не было, но папоротник толстым слоем укрывал землю, равно как и колючие кусты, усеянные багряными ягодами. Что же, сквозь них двигаться гораздо проще, чем через псевдо-сосны.
Джип Конфетки Старр выскочил из лесу следом за ним и обогнал его. Конфетка являлась криптоисториком экспедиции.
И да, Конфетка это было ее настоящее имя, данное при рождении. Кто-то может подумать, что такого рода имена обычно идут с профессией, тесно связанной с металлическими шестами и планомерным уменьшением количества носимой одежды, но в данном случае этот кто-то будет неправ.
Конфетка Старр получила имя от собственной матери, что в принципе не прибавляет смысла, пока не осознаешь, что Конфетка родилась в Магистрате.
Водитель Конфетки направил джип вверх по пологому склону холма, и затем резко встал. Конфетка встала прямо. Хилл видел ее силуэт поверх гребня холма, пялящийся на что-то внизу.
В благоговении, предположил Хилл
Затрещало радио.
- Э-э… босс…
- Говори, Конфетка
- Босс, я… - пауза, - Я не думаю, что это лагерь Звездной Лиги.
- Без проблем, - радостно сообщил Хилл, - Я возьму и племя Миннесоты, клан Росомахи, все, что предложишь.
Далее последовала долгая, нездоровая, и потенциально скверная пауза.
Хилл взобрался на холм.
И то, что он увидал, заставило его возжелать повторения милого, дорого инцидента с Аннегрет Зиммерман.
Человеческий скелет лежал в грязи лицом вниз, с широко раскинутыми руками, так словно человек, бывший хозяин скелета, был несказанно изумлен, обнаружив, что он мертв. Еще три или четыре скелета усеивали землю маленького лагеря. Хилл просто не мог заставить себя поверить, что великий генерал Керенский мог оставить тела своих людей погнить немножко на солнышке.
Впрочем, настоящим ножом в сердце Хилла стал другой остов, в это раз механический.
"Анубис"
Как и первый скелет, мех тоже лежал мордой вниз, левая рука отсутствовала, а кокпит был раздавлен. Что бы ни случилось здесь, это был явный случай очень, очень неприятного невезения.
Присутствие "Анубиса" позволяло четко датировать лагерь, и это были НЕ хорошие новости, Рэндольф Штайнер-Хилл прибыл сюда в поисках генерала Керенского и промахнулся на добрых три сотни лет.
Даже учитывая репутацию Хилла, чрезвычайно большая промашка.
Нет, никакого лагеря Звездной Лиги – пиратская лежка, встретившая неожиданный и нехороший конец. Возможно, оплаченный Ганзой или Алмазными Акулами, что означало – никакой исторической важности, никаких кронеров
- Какой ужас… - в шоке прошептал Хилл.
Активируемый голосом микрофон, должно быть, исполнил свое дело, поскольку он услыхал, как Моника произнесла (своим саркастическим тоном) – В чем дело, босс? Плюшевый мишка оказался не тем, на что вы надеялись?

* * *
Хилл стоял в центре пиратского лагеря, пялясь на жуткую руину – дивная метафора для описания нынешнего состояния его мечты.
Ахмет Григорьев, водитель джипа-разведчика, стоял рядом с ним. На вид низкий и коренастый, мускулистый, с ореховой кожей и лысой головой, хотя Хилл и не испытывал особого желания смотреть на него прямо сейчас.
- Где Конфетка? – буркнул Хилл, поскольку ну должен же он был сказать ну хоть что-нибудь.
- Смылась, - отозвался Ахмет. – Сказала, что должна протестировать какие-то там образцы.
"Протестировать образцы".
Это могло значить что угодно, как сравнение древнего артефакта с описаниями в книгах, так и проверку образцов местной флоры на наркотические свойства, старым добрым способом.
Конфетка Старр была увлекающейся личностью.
Онемело он отметил, что "Дженнер" Моники припарковался рядом с его "Мерлином". Обе машины были выкрашены в пятнистый лесной камуфляж - темно-зелеными, коричневыми и оливковыми пятнами. Маяк света слоновой кости украшал каждый мех, золотой вспышкой на вершине постройки разгоняя тьму.
Уголком глаза он видел Монику, направляющуюся к нему. Долговязая (лишь на пару сантиметров ниже самого Хилла) с черными как смоль волосами, с глазами цвета льда, и кожей цвета лунного отблеска на свежевыпавшем снегу. Настоящая тевтонская красотка, и хладожилет со спандексовыми шортами в обтяжку не оставляли особого простора воображению.
Хилл знал, что ему стоит повернуться и сказать что-нибудь, но он просто не мог заставить себя.
- Разве ты не должна патрулировать? – поинтересовался Ахмет, одаряя ее скорбным взором.
- Зачем? – осведомилась Моника, искривив губы, - Беспокоишься, что кто-то набросится на нас и отберет наш ценный приз?
Презрительно фыркнув, Ахмет потопал прочь.
Хилл не сказал ничего.
Лагерь походил на место жуткой аварии. Вроде когда ты отлично понимаешь, что не стоит на это смотреть, но все равно смотришь, поскольку просто не можешь отвернуться.
- Я подкупил контрабандиста тысячей кронеров, чтобы он хранил это место в тайне… - горестным тоном сообщил он
- Тридцать тысяч, - протянула Моника, - Ты заплатил и его экипажу тоже.
- Я привез с собой чудеса инженерного искусства в области землекопания и сканирования…
- И археолога, – радостно добавила Моника.
- Я оповестил двор на Таркаде, посоветовав им готовиться к открытию величайшей исторической ценности…
За спиной воцарилось молчание, и Хилл озадачено развернулся к ней.
Моника закатилась со смеху. – Вот тут ты меня уел. Это мне не перебить.
Хилл хотел ее прострелить, но в этот самый момент Конфетка Старр приблизилась к ним, неся в ладонях маленький, покрытый черным котелок. Тот был заполнен маленькими красными ягодками, выглядящими роскошными и вызывающими обильное слюноотделение – в общем, не хуже самой Конфетки.
Конфетка была прекрасна. Прекрасна, как Венера, выходящая из пены. Лет за двадцать пять, она выглядела лет на добрых десять моложе, что она приписывала своей гармонии со Внутренней Богиней, чтоб бы она ни имела под этим в виду. Высокая и стройная и со светлыми волосами, ниспадающими до талии, бронзовой кожей и темно-карими глазами.
- Я нашла их поблизости, - радостно сообщила она, - Вы обязаны их попробовать.
Хилл с сомнением окинул взглядом содержимое котелка. Ягоды были примерно с сантиметр в диаметре и цветом напоминали малину. А еще они блестели от росы.
Нахмурившись, Хилл уставился на Конфетку. – Ты их протестировала?
Конфетка была из тех людей, что иногда забывают о мелочах подобного рода.
- Протестировала, и обеззаразила. – Она подняла котелок выше, - Да ладно вам, вы только попробуйте
Он выбрал одну ягоду, поизучал секунду и затем закинул в рот.
Он свел челюсти, и неземной вкус взорвался у него во рту. На вкус она была чем-то вроде помеси малины с яблоком с более бодрящими обертонами под этим всем, вроде водки.
На вкус она была - потрясающа.
Неожиданно он почувствовал себя просто чудесно, депрессию словно рукой сняло. Схватив сразу пригоршню, он забросил их все в рот.
Моника пристально на него глядела, со слабой улыбкой на лице.
- Хочешь тоже? – прочавкал Хилл.
- О, нет, нет. Спасибо, – произнесла она, продолжая пристально на него смотреть.
Прожевав ягоды, Хилл сглотнул и потянулся за очередной пригоршней. – Моника, что такое?
- Ничего, босс, - радостно отозвалась она, - Просто смотрю, не помрете ли вы.
Хилл резко перестал жевать.
- Фо? – переспросил он со ртом, набитым ягодами.
- Я же сказала вам, - сообщила Конфетка, - Я их протестировала.
- Ну да, тест может найти щелочи и токсины, - заметила Моника, - И можно использовать излучение, чтобы прикончить бактерии, но относительно аллергий он не скажет ничего.
- Аллергий? – пробубнил Хилл.
- Ну да, аллергий, – радостно продолжала Моника. – Ну, они не обязательно вас прикончат. Если вам повезет, вы можете отделаться просто жутким приступом.
- Жутким приступом? – вторила ей Конфетка.
- Ага, - произнесла Моника тоном, приберегаемым ей для ностальгических воспоминаний, - Знавала я однажды одного летуна, что съел неизвестный фрукт, похожий на манго. На следующий день он выблевал собственную селезенку.
Хилл сложился пополам и со всем возможным достоинством принялся плеваться ягодами.
Ну, разумеется, ягоды его не прикончили.
Но прежде чем все кончилось, он сто раз пожелал, чтобы все же прикончили.

"Библиотекарь", дропшип типа "Юнион", место посадки
Северный континент
Мир и система (ВЫРЕЗАНО)
4 июня 3065 года
Стоя на грузовой палубе, Хилл наблюдал как Большая Берта, промышленный мех "Александрии" втаскивает вверх по рампе большую бочку, наполненную доверху ягодами, и затем аккуратно ставит ее на палубу. Впрочем не настолько аккуратно, чтобы несколько ягод не выпали и не запрыгали по палубе. Одна из них подкатилась к Хиллу, остановившись не более чем в сантиметре от его ботинка.
Следом к бочке примчалась инженер с импровизированным шлангом, прицепленным к системе охлаждения дропшипа. Она окатила ягоды хладагентом, замораживая их. Затем она аккуратно прикрепила на бочку крышку и пилот Берты – горластый Кен – ловко подцепил ее и потащил в холодильную камеру.
- Наиболее кретинское зрелище, что я только видела, - прокомментировала Моника тоном, намекающим на то, что она, по крайней мере, серьезно все обдумала.
- Ну, не знаю, - отозвался Хилл, - Должны же мы каким-то образом компенсировать убытки.
- Ягодами?
Хилл пожал плечами. – Нам придется прыгать на Любек, и мы можем делать это или с грузом, или без.
- С грузом из ягод?
Он тяжело вздохнул. – Послушай. Никто вообще не пробовал этих ягод раньше. Мы можем продать их как изысканнейший деликатес сезона. Мы ЗНАЕМ, что людям они понравятся, а тот факт, что запас их у нас конечен, сделает их еще привлекательнее. Вкуси свою долю амброзии, пока ее не стало совсем.
Моника изогнула бровь. – Амброзии?
- Конфетка упомянула о легенде, рассказываемой на периферии. Легенде о фрукте, называющемся амброзия. Пища богов. Вроде бы должна давать вечную жизнь любому, кто ее ест.
- Хммм… - протянула Моника, - Должно быть народ в Ганзейской лиге тупее других.
- Вообще-то это не так уж и натянуто, - заметил Хилл, - Каждое живое существо во вселенной от ничтожнейшей амебы до благородного человека существует за счет сложных биохимических процессов, служащих для производства тысяч протеинов, сахаров и аминокислот.
Моника изогнула бровь, - Ты только что сказал "до благородного человека"?
- И кто может утверждать, что где-то нет существа, или может быть… - он нагнулся, чтобы подобрать ягоду у своих ног, после чего продемонстрировал ее, - … растения, эволюционировавшего в как раз до нужной биохимии, могущей чинить повреждения клеток человеческого организма?
Моника помотала головой. – Ну да, признаю, теоретически это возможно… Но ставки против такого обнаружения…
- Продолжай. Назови мне цифру. Десятки тысяч химикалий в каждом организме, миллионы организмов на каждой из планет, тысячи планет, обладающие жизнью… Да, подсчитай мне вероятность.
Отобрав у него ягоду, она, зажав ее между пальцами, вперилась в нее. – И ты действительно в это веришь? Веришь что это амброзия?
- Конфетка в это верит.
Моника презрительно фыркнула – Она во все верит.
Хилл забрал ягоду. – Неважно, во что верю я. Единственное, что имеет значение, поверят ли в это наши покупатели.
Моника обхватила голову руками. Вот теперь она выглядела не на шутку обеспокоенной. – Ты действительно собираешься заявить, что эта ерунда дарует вечную жизнь?!
- Нет-нет. Это было бы сомнительным деянием. Нет, мы просто назовем ягоды амброзия и предоставим другим рассказать все за нас. Если же нас спросят прямо, мы лишь хитро улыбнемся и скажем, "Мы всего лишь продаем вкуснейшие ягоды из всех по эту сторону Терры и любые целебные свойства их наверняка чистая случайность" А затем будем следить, как денежки сыпятся к нам в карман. Поняла? Это все и есть маркетинг.
- Это не сработает, просто не может сработать, - выдавила Моника. – Это же никчемные, глупые красные ягоды.
Хилл закинул ягоду в рот. – Что, правда? Да ну?

"Маяк", прыгун типа "Мерчант",
Зенитная прыжковая точка
Система Любек
Ганзейская лига, глубокая периферия
14 июня 3065 года
По правде говоря, это было простое невезение. Раз уж ввязался в бизнес, связанный с трофеями и находками невезение нужно учитывать и вставлять в планы. Вообще-то, иногда бывают дни, когда невезение это твоя профессия.
Но это было невезение из невезений – наихудшее невезение изо всех.
"Маяк" только-только развернул прыжковый парус, Хилл наблюдал за процессом с просторного мостика прыгуна.
(Он был достаточно осторожен, чтобы не путаться под ногами у капитана Дженны Рамирес; может быть, Хилл и являлся владельцем и директором предприятия "Александрия", но вплоть до того дня, как он уволит Рамирес, его власть обрезается входным люком мостика, и он и она знали это)
Кормовая камера показывала паутинный парус, медленно образующий круг. Фотоэлектрический композит, покрывавший поверхность паруса, ловя под углом лучи солнца, испускал мерцающий желтым химически сотворенный свет. Парус походил на лужицу жидкого золота, разливающейся среди чернильной тьмы космоса.
Но при всей это красоте прочностью от паутины парус не отличался, будучи не более чем в несколько молекул толщиной - нежный как мыльный пузырь и мимолетный как мечты кладоискателя.
"Маяк" в космосе пребывал в полном одиночестве, с кормой, направленной на планету и с парусом, захватывающем в плен солнечные лучи. На секунду в окрестном пространстве не имелись ничего, кроме безмятежия.
И тут Хилл почувствовал, как его выворачивает. Но это была не повышенная кислотность желудка, нет. Это был выверт пространства самого.
Рамирес резко выпрямилась в кресле. – Аварийный прыжок!
- Взял! – заорал космонавт на штурманском пульте. – Выходит другой прыгун. Короткий прыжок. Идет быстро. Направление – один, один, два.
Он поднял голову, и в глазах его плескалась паника. - В пределах тридцати шести тысяч…
- Два, девять, два! – заорала Рамирес, - Экстренная тяга!
Хилл попытался сглотнуть пересохшим ртом. Другой прыгун прибывал в систему, и слишком близко к ним. Рамирес пыталась убрать "Маяк" с его пути.
Хилл глянул поверх плеча штурмана. Тот нарисовал красный круг в 36 000 метров вокруг предположительного места второго прыгуна. "Маяк" двигался так быстро, как только мог, чтобы сбежать из смертоносного круга.
Но, увы, недостаточно быстро.
Хилл сложился пополам, когда гипердрайв "Маяка" откликнулся на прикосновение близкого поля Кирни-Футиды, выгибая пространство-время в многомерную кривую, определяемую его разумом лишь как "не так"
Реальность вокруг них искривлялась миллионы лет, а может искривлялась наносекунду. Хилл не обладал чувствами, способными распознать разницу. Но тут, каким-то образом пространство-время обвилось вокруг самого себя и со щелчком вернулось в исходное состояние. Неожиданно все стало чудесно, благословенно "так, как надо". Именно об этом и думал Рэндольф Штайнер-Хилл, дрейфуя через мостик, с лицом, покрытым потом, с организмом, жаждущим воздуха, вслушиваясь в панический рев аварийной сирены.

* * *
На главном экране мостика "Маяка" красовалось бок о бок два изображения. Справа – россыпь исковерканных и изуродованных кусков металла, в центре которых руина прыгуна с надписью "Девчонка Бонни", накрашенной на боку прямо за полусферой мостика. Впрочем, наиболее потрясающей частью изображения был тот факт, что задней части прыгуна не было вообще.
Просто не было.
И как бы ужасно это ни было, изображение на левой стороне экрана было в миллион раз хуже. Потому что никакое чужое невезение несравнимо с твоим собственным.
Картинка слева проецировалась с одной из кормовых камер "Маяка", и показывала она перепутанные жгуты, некогда державшие парус прыгуна.
Теперь, все что они удерживали, это немножко изорванных обрывков, мерцавших от улавливаемых измочаленным материалом солнечных лучей светом.
- Насколько все плохо? – тихо осведомился Хилл.
Моника лишь фыркнула, в кои-то веки не сказав ничего. Хилл был этому рад, он не думал, что в данный момент готов перетерпеть ее.
Рамирес глянула на Робина Корпру, низенького человечка, явно не дотягивавшего и до метра пятидесяти. Волосы свои он стриг по космонавтски коротко, за исключением черной эспаньолки, охватившей его подбородок. Жир, смазка, и ржавчина покрывали его целиком – черты, находимые Хиллом обнадеживающими для старшего механика. Взгляд темных его глаз был мрачен.
Это Хилл обнадеживающим не находил. Вообще.
- Хорошие новости, - начал Корпра, - Это то, что наш привод, похоже, в порядке.
- А плохие? – тут же спросила Моника.
- Мы спалили цепи, уходя из зоны поражения.
- Тоже хорошее дело, - пробурчала Рамирес.
- Когда рванула "Девчонка", у нас взорвалось большинство цепей силовой установки, – продолжал Корпра и покачал головой, словно доктор, сообщающий дурные вести, - Включая переходник между приводом и силовой установкой. Я могу что-нибудь смастерить, но управление реактором останется нестабильным.
Он беспомощно развел руками.
- Но мы все можем дозаряжать привод от силовой установки? – спросил Хилл на отводя глаз от жалких остатков паруса на главном экране.
Корпра тяжело вздохнул.
- Вероятность тяжелых повреждений для нашего КФ-привода…
Голос его увял
- Но мы все же можем попытаться? - слышалась в голосе Хилла небольшая такая толика отчаяния.
Рамирес резко выпрямилась. – Сперва вам придется подписать мой рапорт об увольнении.
Хилл на секунду навел на нее взгляд и выражение лица женщины оборвало любую возможность спора. Сдаваясь, он поднял руки, - Ладно, ладно.
Голос его был мягок.
- Мы могли бы купить заряд на станции, – с надеждой сказал Корпра.
- Ну да, - буркнула Моника, - Если бы у нас были деньги.
- Лучший вариант – новый парус, - произнесла Рамирес.
- Тоже стоит денег, - указала Моника.
Хилл стоя на мостике, пялясь на кусок пространства, где должен был быть парус. Без паруса он не мог зарядить прыжковый привод. Без прыжкового двигателя он застрял в этой системе. И никто не подарит ему новый парус просто так, бесплатно.
Особенно в пространстве Ганзы.
Ягоды просто обязаны продаться хорошо.
- Все наше вердаммт везение, - буркнул он себе под нос.
И его не подбодрило ничуть тыканье Моники в обломки мертвой и темной "Девчонки Бонни", ползущей по экрану.
- Ну, по крайней мере, у нас с везением получше, чем у них.

Таможня и пункт досмотра, Карантин-сити
Планета Карантин
Система Любек
Ганзейская лига, глубокая периферия
21 июня 3065 года
Карантин занимал ту же звездную систему, что и Любек, на одну позицию позади своего более преуспевающего "братца". К несчастью, раз уж ты чужак, желающий вести дела на Любеке, тебе придется пройти через Карантин сперва.
Карантин являлся планетой рыжеватых пустынь и древних кратеров, чьи гребни портили другие кратеры, так, словно вселенная решила, что одного случая апокалипсического разрушения на место ну никак не достаточно. Это была планета ветра и безмолвия. Планета пыли и напрасно потраченного времени
Карантин был миром ожидания.
Ожидание. Именно этим в точности и занимался Хилл последние четыре часа. Кабинет 46В здания таможни и пункта досмотра, представлял собой большое помещение, выкрашенное в веселенький такой серый. Кабинет содержал внутри жесткие пластиковые стулья, выкрашенные в веселенький черный. Все 87 стульев (Хилл их посчитал; он посчитал также число потолочных панелей – 436, количество бумажных стаканчиков у водяного раздатчика – 39, и число прочих просителей – пятеро, двое из которых появились уже после его, Моники и Конфетки)
Стулья были расставлены по стенам вокруг одного стола, за которым сидел один ганзейский бюрократ, пялящийся в один (прописью) компьютерный терминал.
Хилл не видел, чтобы тот помог хоть кому-то на протяжении последнего часа. Нет, не совсем так, он не видел, чтобы тот общался хоть с кем-нибудь на протяжении последнего часа. Он не видел, чтобы бюрократ помог хоть кому-либо вообще, сколько пробыл здесь.
- Я сам с ним заговорю, - буркнул Хилл.
- Не самая лучшая идея, - сообщила Моника, - Это основной постулат политики превосходства. Прямо сейчас он утверждает свое превосходство над тобой, заставляя тебя ждать, но если ты полезешь к нему прежде, чем он тебя позовет, единственный способ, каким он сможет сохранить лицо, это отказать тебе.
- Но… - начал, было, Хилл.
- Он скажет тебе – "нет" – твердо сказала Моника.
Хилл глянул на троих, уже имевшихся здесь, когда они подошли. Один спал, свернувшись клубком на жестком, пластиковом сиденье, второй лежал на полу, тыча пальцем в потолок, (он явно считал панели) Третий просто сидел на стуле, никуда особо не смотря и тихо всхлипывая.
Хилл развернулся к Конфетке. – А ты что думаешь?
Конфетка ласково накрыла его руку своей и заглянула в глаза. – Все мы путешественники по собственной внутренней Вселенной, и цель, время, проведенное в пути, всего лишь банальные иллюзии, призванные замаскировать легковесность нашего духа.
Хилл моргнул, - Но, Конфетка, у меня есть цель – я хочу на Любек.
- Точно, - сорвалась она, - Если тебя так нравится верить в тиранию времени и пространства…
- По моему она хочет сказать, что тебе не помешает немного дзена, – добавила Моника. – Принимай Вселенную такой, какая она есть. Если ты не можешь раздобыть для нас разрешение на торговлю в Любеке, то подправь свои цели. Пространство внутри таможни и пункта досмотра ничуть не хуже пространства ВНЕ таможни и пункта досмотра.
- Именно, - сказала Конфетка.
Хилл развернулся к Монике. – Что за чушь ты только что несла?
Та лишь пожала плечами.
- Мне-то откуда знать?
Решив, что разговоры с Моникой и Конфеткой сведут его с ума быстрее общения с таможенником, Хилл встал. И направился ко столу.
- Ты об этом по-жа-ле-ешь, - радостно пропела ему вслед Моника.
Мужчина, сидевший за столом, был абсолютно непримечателен, настолько, что Хилл хоть убей не мог припомнить как тот выглядит спустя каких-то пять минут после того, как окончил с ним разговаривать. Среднего роста, со светло-коричневой кожей, каштановыми (ближе к коричневому) волосами, с карими (весьма в коричневый) глазами. На нем был коричневый костюм. И коричневый галстук. Он не был стар, не был и молод. Он не был красив и не был уродом.
Он просто был.
Он не посмотрел на Хилла, когда тот приблизился к нему, он просто продолжил пялиться в свой экран терминала.
Добравшись до стола, Хилл некоторое время там спокойно постоял.
Ничего.
Хилл кашлянул.
Мужчину за столом можно было принять за коричневую статую.
- Извините, - очень вежливо произнес Хилл.
Мужчина медленно поднял взгляд от экрана и уставился на Хилла именно с такой тихой яростью, с какой хирург посмотрит на "серого санитара дороги", только что прервавшего его, хирурга операцию на сердце прямо в машине скорой помощи, и лишь для того, чтобы сообщить ему, что тот, хирург, неправильно припарковался.
Хилл широко улыбнулся, надеясь на свое очарование. – Прошу прощения, мне очень жаль беспокоить вас, но мне просто было любопытно, не могли бы вы, будьте так уж любезны, сообщить мне состояние моего прошения?
Бюрократ резво убрал взгляд с Хилла и вновь уставился в экран. Хилл был уверен, что никогда в жизни не видел человека могущего выразить столько презрения одним опусканием глаз.
- Наме, битте, герр одер даме.
"Имя, пожалуйста, господин или госпожа". Бюрократ не желал признавать даже того, что он мужчина. Хилл улыбнулся так широко, что даже испугался, что лицо его треснет. – Рэндольф Штайнер-Хилл. С "Маяка".
Бюрократ неприятно цокнул языком – Нет такого человека.
- Уверяю, вас, герр, я очень даже есть, – сообщил Хилл со всем терпением, что только мог в себе изыскать.
- Вы не заполнили строку "R" анкеты 8417?
Анкета. Ему нужна была анкета. По прибытии им вручили монструозную кипу бланков, что Хилл в обязательном порядке должен был заполнить.
В бланках имелись все возможные виды вопросов, требующие разглашения чрезвычайно личной информации, включающей, но не ограничивающейся его любимым цветом, числом падений с велосипеда, и числом мужчин/женщин с которыми он вступал в интимные отношения за последние 12 месяцев. На последний вопрос Хилл ответил "28", но лишь оттого, что подозревал – Моника заглядывает ему через плечо.
Он повернулся к Монике и Конфетке, продолжающим сидеть на своих стульях. Моника выглядела скучающей до жути, у Конфетки была огроменная улыбка во все лицо, при этом пялилась она в пустоту.
- Анкету, - прошипел Хилл.
Вздохнув, Моника встала. Она пробурчала что-то, но Конфетка так и продолжила пялиться в пустоту. Моника треснула ее по плечу, и та, потирая плечо, бросила на Монику обиженный взгляд, но, по крайней мере, встала. Обе они прошли к столу, на который Моника и уронила анкету. При приземлении та издала хорошо слышимый "тюк".
Бюрократ опустил глаза. – Она не была введена в сеть, - произнес он страдающим голосом, даже и не смотря на то, что именно он и обязан был вводить ее.
- Тем не менее, - осторожно заметил Хилл, - возможно, вам стоило бы дать нам представление о том, когда наше дело может быть рассмотрено?
Бюрократ поводил пальцем по анкете. – Здесь записано, что у вас было двадцать восемь сексуальных партнеров за последний год.
Конфетка моргнула. У нее был отвлеченный вид человека, занявшегося умственными подсчетами.
Моника просто хихикнула.
Бюрократ покачал головой. – Мы используем это вопрос для оценки честности, – сообщил он, изучая анкету. – Вы либо лжете, - добавил он, вперяясь в Хилла, - Либо сексуальный маньяк.
- А может и то и другое, - протянула Моника.
Хилл пронзил ее нехорошим взглядом.
- Что, нельзя помечтать? – невинно осведомилась она.
Хилл набрал в грудь воздуха, - А не можем мы вернуться к сути рассматриваемого дела?
Испустив душераздирающий вздох, клерк принялся изучать анкету. – Здесь говорится, что вы намереваетесь провезти биологические организмы на Любек.
- Йа, - сказал Хилл, - Они были протестированы и обеззаражены. – Он загнул палец, - И заморожены, И образец не содержит ни токсинов, ни возбудителей болезней.
- А что насчет аллергий? – тут же осведомился таможенник.
Повернувшись к Хиллу, Моника приподняла бровь, словно бы спрашивая, "да, что насчет аллергий?"
- Я уверен… - начал было Хилл.
- Мы не дозволяем транспортировку чего-либо биологического, если оно не было испытано в сертифицированной Лигой лаборатории.
- А в Карантин-сити есть сертифицированные Лигой лаборатории?
- Йа, - отозвался бюрократ, - Три.
- Отлично. Тогда я возьму образец с собой в город, и…
- О, боюсь, что я не могу дозволит вам делать подобное, герр одер даме
- Но…
- Мы не дозволяем транспортировку чего-либо биологического, если оно сперва не было испытано в сертифицированной Лигой лаборатории
И затем он улыбнулся.
Хилл открыл, было, рот.
- И еще, - сказал агент, - Это неправильная анкета.
- Но вы дали нам… - беспомощно начал Хилл.
- Дал, - согласился таможенник, - Но, увы, с окончанием рабочего дня анкета меняется.
- Не еще и двух-то нет – выдавил Хилл.
- На Карантине, - согласился злодей, - Но на Любеке сейчас 5:07. Возможно, если бы вы подошли ко мне ранее, мы могли бы что-нибудь организовать, но теперь, с учетом всех обстоятельств, я вынужден настаивать на том, чтобы вы заполнили надлежащую анкету.
Вены на лбу Хилла принялись пульсировать. – Могу я получить ее, битте?
Голос его был натянут.
Таможенник выудил пачку бумаг и бросил ее перед Хиллом.
Хилл ухватил первую страницу и принялся ее изучать. Вопросы были теми же. – Это та же самая анкета.
- Найн, герр одер даме, – со всей серьезностью сообщил клерк. – Шрифт немного другой.
- Шрифт, - вторил ему Хилл.
- Нет ничего важнее шрифта, - рьяно оповестил бюрократ.
Хилл долго смотрел на него. И, наконец, наконец, понял. – Я так полагаю, проверка будет дорогостоящей, - медленно начал он, - И мы, разумеется, будем более чем согласны компенсировать любые, э-э… разумные расходы, связанные с процессом…
Тирада вознаградила его суровым взглядом таможенника, затем тот натужно осведомился - Герр одер даме, вы пытаетесь меня подкупить?
Глаза Хилла расширились, - Найн, - солгал он, - Найн, найн.
Глаза бюрократа сузились, - Поскольку уверяю вас, наказание за взяточничество чрезвычайно суровы.
Значит он был туп, непрошибаем и честен. Кошмарная комбинация. Ну как нужно не повезти, чтобы натолкнуться на единственного честного таможенника на всю периферию? Неужели удача Хиллу так никогда и не привалит?
- Я не предлагал ничего подобного, герр, просто это общепринятая практика в некоторых местах Лиранского Альянса, для торговца, возмещать стоимость научных исследований. Я всего лишь хотел уведомить о нашем желании внести все сборы, требуемые вашим правительством.
Таможенник с подозрением его осмотрел.
Хилл набрал в грудь воздуха. – Отлично. Скажем, мы заполним эту новую анкету, тогда, тогда, мы сможем доставить наши образцы в одну из сертифицированных Лигой лабораторий?
Клерк помотал головой. – Прошу прощения, герр одер даме, но инопланетные биологические организмы слишком опасны, чтобы провозить их в город.
- Н-но… но… - залепетал Хилл, - Это же дурацкие красные ягоды…
Моника ухмыльнулась.

"Безнадега"
Карантин-сити
Рэндольф Штайнер-Хилл сидел в баре и пялился в свой виски. Больше все равно было некуда смотреть. Он не имел ни малейшего желания изучать саркастическую полуулыбку, зависшую в уголках губ Моники. Еще меньше желания он испытывал в наблюдении за пустым взглядом Конфетки. Если он услышит еще одну речь о принятии пути Вселенной, то, как ему кажется, он кого-нибудь точно убьет.
Так что, раз уж он не может смотреть ни на одну из его спутниц, единственное, что ему оставалось, это планета – ну и выпивка.
"Безнадега" находилась на краю Карантин-сити, смотря на планету того же названия. Снаружи были дюны, тысяч разнообразнейших оттенков хаки. Песок и, иногда, редкие вкрапления камней вплоть до самого горизонта. Водянистые желто-белые точечки света украшали ржавое небо.
И на этом все.
Бар удивительно точно назвали. Для законопослушных купцов Ганзы Карантин был просто небольшой остановкой на пути к могучему рынку Любека, а если кто-то задержался на этой планете настолько долго, что нашел время сидеть в баре и пить – его дела были и вправду безнадежны. Так что Хилл уж точно не мог пялиться наружу.
Оставалось лишь пялиться в стакан.
- Может мы могли бы… - начала было Моника, с голосом, неожиданно преисполненным надежды.
Хилл поднял взгляд, - Что?
Выражение ее лица увяло, - Э-э, нет. Не сработает.
Готт им Химмель, она действительно пытается помочь. Хилл обдумал данную идею с некой толикой тихого отчаяния. Насколько все плохо должно стать, прежде чем Моника действительно подобреет?
Если они не продадут ягоды, он не заменит парус. Он мог бы продать "Мерлин", но исследование неизведанных миров без тяжелого меха в итоге кончится чьей-нибудь смертью, и к несчастью, шансы на то, что жертвой будет именно он весьма велики.
Кроме того, "Мерлин" не был до конца оплачен, и кто бы ни купил его на Любеке, он определенно настоит на существенной скидке. Если он продаст "Юнион" они тут же вылетят из бизнеса. То же самое, если он освободится от прыгуна.
Шайсе. Что же ему делать?
Мужчина скользнул за столик рядом с Конфеткой.
Предположив, что это пьянчуга, севший на за тот столик, Хилл уже собрался было сказать ему проваливать, как вдруг глянул ему в лицо и слова умерли у него внутри, не родившись.
Тот не был так уж огромен, по крайней мере, не крупнее самого Хилла, но он был крут. Хилл видел это по его носу, слегка уходящему вбок и по четырем сантиметрам белого шрама, прорезавшего левую щеку. Но хуже всего были глаза.
Мертвые глаза.
Такой человек может рвануться со скоростью предварительно крутившейся кольцом гадюки и обладает тем де количеством сочувствия, что и змея. Именно то, что надо, чтобы отчаянье Хилла исчезло напрочь.
Сменившись жутким, безумным страхом.
- Нам не нужны неприятности, - произнес Хилл ровным тоном, ни дружелюбным, ни враждебным.
Мужчина одарил его широченной улыбкой, ослепительно белой на его смуглом, мужественном лице, походившей на неоновую рекламу, внезапно вспыхнувшую. – Ну зачем нам здесь неприятности?
Он развернулся в сторону бара, - Клаус, Большой Вилли хочет еще по одной для его друзей. Запиши на мой счет, битте.
Он развернулся назад к Хиллу. – Люди зовут меня Большой Вилли Триттен.
Хилл принялся экстренно потеть. Если они не останутся здесь на достаточное время, чтобы выпить свои напитки, это будет сочтено за грубость. Если они не сообщат свои имена Большому Вилли это тоже будет грубостью. Грубости такому человеку как Вилли запросто могут вас прикончить. Хилл попался.
- Я… - начал было он.
- Большой Вилли знает, кто вы, – сказал громила тут же.
Отчего-то данное откровение не принесло утешения. Особенно учитывая, что нет более явного симптома мегаломании, чем нездоровая склонность говорить о себе в третьем лице.
Хилл глянул на Монику. Та вела себя довольно тихо, с лицом на диво пустым. Отлично.
С другой стороны Конфетка улыбалась и что-то мычала.
Прибыли их напитки, и пока бармен расставлял те по столику, все молчали (Ну, все, кроме Конфетки, так продолжала мычать)
Бармен был высоким, крепким мужиком, с мускулами, выпирающими под обтягивающей черной
футболкой. Его пепельные волосы были обкорнаны весьма коротко, а лицо было словно высечено из гранита. Парень вытянул выигрышный номер в генетической лотерее. Мимоходом Хилл поприкидывал, не является ли тот наймитом, купленным на корню Большим Вилли.
Хилл подождал, пока бармен не выйдет за пределы слышимости, и лишь затем сказал, - И чего вы хотите, герр?
- Ну, Большой Вилли бизнесмен, – сказал Большой Вилли, - пожимая плечами и разводя руки, - Большой Вилли хочет делать небольшой бизнес.
Теперь Хилл потел так, что рубашка приклеилась к его спине. Запах пота кисло чувствовался в ноздрях. Как же ему сказать этому человеку нет, причем так, чтобы их всех не прикончили?
- Мы маленькое предприятие, - осторожно начал Хилл, - Вряд ли у нас найдется что-либо, могущее заинтересовать столь большого… э-э, бизнесмена как вы. – Он сглотнул, - Большой Вилли.
- Большой Вилли ищет амброзию – сказал Большой Вилли.
- О, этого у нас навалом, - радостно сказала Конфетка.
- Вообще-то, - торопливо сказал Хилл, - У нас всего лишь образцы, что нам хотелось бы протестировать.
Конфетка развернулась к нему с озадаченным видом, - Нет, Рэндольф, ты что, забыл? У нас полный ко… ой!
Она развернулась к Монике с обиженным видом, - Моника, зачем ты меня пнула?
Затем развернулась к Хиллу. – Рэндольф, а Моника меня пнула!
- По-моему это Вселенная пожелала, чтобы она пнула тебя, – буркнул Хилл.
- Но мне больно!
- Только если ты веришь в тиранию времени и пространства – протянула Моника.
Большой Вилли, походу, наблюдал за происходящим с немалым удовольствием.
- Что у вас имеется, так это проблема, - сказал Большой Вилли. – А большой Вилли мастер в разрешении проблем.
Хилл решил, что он в этом уверен. – Мой дропшип стоит на карантинной площадке к северу от города и я не могу перевозить продукт в город, пока не миную таможню.
И Хилл беспомощно подал плечами.
- Так не перевози свой продукт, - сказал пугающий собеседник. – Отдай его мне, и я уж позабочусь, как доставить его в город. Вот. Проблема решена.
Хилл уставился на гангстера, пытаясь выдумать способ выкрутиться. – Мне нужен новый прыжковый парус.
- Будет – сказал Большой Вилли.
- Простите, - осторожно произнес Хилл, - Но зачем человеку ваших, столь очевидных, э-э, талантов, нужен какой-то там груз ягод? Я в смысле, да, они довольно вкусные, но я не могу понять, зачем вы идете на подобные сложности, просто чтобы заполучить их.
- Мне плевать на чертовы ягоды. – сорвался Большой Вилли. – Я хочу амброзию.
Хилл сглотнул. Пот катился с него градом. Настолько сильно, что ему потребуются два душа подряд, чтобы смыть его. – Амброзия это просто название. Мы никогда, вообще, не утверждали, что наши ягоды продлевают жизнь.
- Это все маркетинг, - с каменным лицом обронила Моника.
Большой Вилли наклонился вперед и впечатал выставленный палец Хиллу в грудь. Было больно.
- Тебе лучше не пытаться надурить Большого Вилли. – прорычал он.
- Найн, - торопливо сказал Хилл. – Я не пытаюсь надурить Большого Вилли. Я просто пытаюсь объяснить, что возможно, здесь имеется недопонимание.
- Надеюсь, что нет, – произнес Большой Вилли. – На Карантине недопонимание может оказаться смертельным.
Он встал – Большой Билли будет поблизости.
И затем его не стало.
- Наисовершеннейшее искусство торговаться из всех, что я только видела, - с немалой долей восхищения в голосе произнесла Моника.
- По-моему я мог бы и получше выступить, - буркнул Хилл.
- Да я не о тебе, - закатила глаза Моника. – О нем. Он сумел заставить нас согласиться на предложение, которого мы даже и не делали.
- Это не торговля. Это грубость и вымогательство.
Моника пожала плечами. – Зато работает.
Хилл уставился на Конфетку в поисках помощи.
- Какой милый человек, - радостно сказала та.

Карантинная площадка, гнездо 1-4
Снаружи Карантин-сити.
- И прям… прям так, опа… - сообщил Хилл таксисту, - …ситуё… э-э… ситу-я…
- Ситуация, - подсказала Моника.
- Ситуация, - повторил Хилл, - бывшая до того невозможной, вдруг стала… стала в два раза невозможной! – и он демонстративно выставил два пальца. – Два!
- Да, да, приятель. Подумать только … - отозвался таксист, - Я буду об этом думать на всем своем пути домой.
Вздохнув, Моника залезла в задний карман Хилла и выудила наружу бумажник.
- Видел?! – взвизгнул Хилл. – Прекрасные женщины так ко мне и лезут! Вот и говорите потом, что я врал насчет двадцати восьми!
Моника протянула таксисту несколько золотых монеток. – Лишнее за то, чтобы ты позабыл, что вообще нас видел.
Тот лишь закатил глаза, - Это, сестренка, я делаю забесплатно.
И затем укатил.
- Миляга, - пробормотал Хилл.
- Точно, - мечтательно произнесла Конфетка.
Моника лишь вздохнула.
- Как вышло… ну как вышло? – Хилл качнул было головой, но его замутило, и он тут же прекратил, - А ты не пьяна больше.
- Потому что в отличие от некоторых, я умею пить, – хитро отозвалась Моника.
Хилл с подозрением уставился на Конфетку. – А… а она?
- Алкоголь награждает людей дезориентацией и несвязной речью, - произнесла Моника, - А для Конфетки это обычное состояние.
- Эй! – возмутилась Конфетка.
Моника покачала головой. – Конфетка, ты неправильно интерпретировала мою реплику.
- А. Ну тогда ладно, – протянула Конфетка. – Как говорят, метеор горит ярко, но шрамов не оставляет.
- Видишь? – сказала Моника. – Все как обычно.
- Это хорошо, - глубокомысленно заявил Хилл. – Как обычно.
Моника испустила преисполненный глубочайшего страдания вздох, - Надо было оставить тот бар еще три часа назад.
- Нет, нет, нет, нет, нет, – отозвался Хилл. – Надо было посидеть и это, это того… о, подумать!
Голос его сошел на шепот. – Придумать идею.
- Угу, потрясающе, - согласилась Моника, - Ну и как, получилось?
Развернувшись, Хилл уставился на огромную посадочную площадку. "Библиотекарь" представлял собой сферическую стальную гору посреди терминала. Другой "Юнион" с аналогичными обозначениями сидел рядом с ним.
- Два дропшипа! – радостно объявил он. – Я вижу два дропшипа. Один можно продать.
Моника отвесила ему пощечину. Сильную.
Хилл быстро заморгал и даже попятился.
- А теперь?
Зажмурив один глаз, Хилл принялся тыкать указательным пальцем в воздух, словно считая.
- Один, - наконец опечаленно произнес он.
Моника вздохнула. – Пошли, Конфетка.
И женщины двинулись по бетону. Спустя некоторое время Хилл заковылял следом.
И разумеется, прежде чем они преодолели хотя бы полпути, начался ливень.

* * *
На Карантине дождь шел редко, но когда все же начинался, то принимался швыряться целыми ведрами ледяной маслянистой жижи. Ливень было просто кошмарнейший. Как-то раз Хиллу довелось оказаться невинным очевидцем в небольшой заварушке, в которой местные власти чересчур переборщили с адекватным ответом и в итоге Хилл умудрился принять в себя несколько попаданий резиновых пуль. Ливень походил на непрерывный ими обстрел, правда попутно еще и вымочил его до нитки.
Возможно, по этой причине он и протрезвел.
А может из-за угрожающей тени, выдвинувшейся из сумрака.
Так или иначе, он обнаружил, что подпитываемая алкоголем эйфория улетучилась моментально, стоило высокому, мускулистому мужчине появиться, словно ниоткуда и встать перед ним.
Выглядел он знакомо, решил Хилл, пытаясь собрать воедино черты лица мужчины, маскируемые сумраком.
И затем со щелчком в голове его возник ответ.
- Клаус, – сказал он.
Хилл не мог похвастаться наличием связных воспоминаний о последних трех-четырех часах, но уж ни в коем разе не мог позабыть мужчины, обеспечивавшего его всей этой выпивкой.
- Меня зовут не Клаус, – отозвался мужчина, могущий или не могущий быть Клаусом. – Меня зовут Джошуа Хоукер.
- Не переживай, - сочувствующе произнесла Конфетка. – Вселенной, для того, чтобы быть Вселенной, ни к чему навешивать на себя ярлык
Вроде-Клаус уставился на нее так, словно та говорила на суахили, который Хилл вроде должен бы понимать. Даже и в лучшие времена, когда обед Хилла не состоял исключительно из содержимого бутылки, от Конфеткиных выкрутасов голова его просто раскалывалась.
Хилл набрал в грудь воздуха, - Послушай, Клаус, Джошуа, неважно… Вечер выдался долгим, так что, если не возражаешь…
- Я, фактически, возражаю, - произнес мужчина, с каждой секундой все меньше и меньше напоминавший доброго бармена, - Я обладаю серьезной темой для обсуждения.
Хилл заморгал. Странная речь. Необычные обороты. И Хоукер, разве это не клановское родовое имя? Он сглотнул.
- Ты - Страж, – прохрипел он.
Моника уставилась на него со всей бдительностью.
- Страж чего? – нахмурив лобик переспросила Конфетка.
Далее последовала небольшая пауза, прерываемая разве что шумом дождя.
- Страж, - натянуто произнесла Моника.
- Я не… - начала было Конфетка.
- Я знаю, что ты "не", - сорвалась Моника, - Так что заткнись, хорошо? Хоть один разик. Вселенная сочтет это за большую услугу.
Хилл изо всех сил напрягал мозги. Хоукер. Клан… алмазной акулы? Вердаммт. Надо было посвятить побольше времени изучению родовых имен.
- Итак, э-э, агент Хоукер, чую, что вы желаете поторговаться.
Неожиданная улыбка Хоукера оказалась вспышкой света в окружающей тьме. – Если вы не чрезвычайно тупы, герр Хилл, вам уже известно чего желаю я.
Хилл приложил ладонь ко лбу. Кажется, у него начиналась головная боль. И вовсе не исключительно из-за им выпитого.
- Амброзия, - произнес он.
- Следовательно, это правда.
- Найн, - отозвался Хилл.
Он торопливо оглянулся на своих спутниц, но в кои-то веки Моника не произнесла ничего ухудшающего сложившееся положение, а Конфетка не выдала ничего бессмысленного и несвязного, так что он выставил вперед руки, ладонями наружу.
- Послушайте, алмазные акулы – торговцы и вы однозначно должны понимать, что временами купец может, э-э… преувеличить достоинства своего товара, чтобы…
- Ложь, - холодно произнес Хоукер.
- Нет, - отозвался Хилл. – Не ложь. Послушайте, алмазные акулы когда-нибудь слышали о маркетинге?
Хоукер скрестил руки на широкой груди. – Вы ожидаете, что я поверю вам, что вы рискнули самим существованием своего предприятия ради маленьких красных ягод?
- Вот, именно то, что я и говорила, - заметила Моника.
- Эй, они могут оказаться амброзией, - сказала Конфетка, - Это не невозможно.
Хилл развернулся к женщинам. – Вы обе этим вечером были абсолютно потрясающи, – натянуто произнес он, - Но теперь окажите мне услугу, и отвалите пораньше
Он вновь развернулся к Хоукеру. Тут уже опустил руки вниз и в данный момент сжимал и разжимал кулаки. Мимоходом Хилл задался вопросом, сколькими способами клановец может прикончить его своими голыми руками.
Впрочем, ему потребуется лишь один.
- Да, - произнес Хилл. – Я ожидаю, что вы поверите. Потому что, насколько я могу сам судить, это сущая правда.
- И именно это вы сказали Вилли, бесчестному бандиту?
Хоукер покачал головой. – Я так не думаю. Я думаю, он заинтересован в вашем товаре потому что он верит в то, что товар подлинный. Следовательно, вы либо лжете ему, либо лжете мне.
- Нет, - раздраженно огрызнулся Хилл. – Я говорю всем чистую правду, вот только никто мне не верит.
- Вы не продадите свои ягоды бандиту, – сказал Хоукер со всей уверенностью
Моника нахмурилась, - И с каких это хренов?
Хилл прострелил ее яростным взглядом.
Та тут же выставила вперед ладони. – Простите, извините. Я просто хотела сказать, вам-то, что с того?
- Вы дураки, – произнес Хоукер, и голос его был преисполнен презрения. – И клоуны.
Повернувшись к ним спиной, он шагнул во тьму.
- Разве тебе не очевидно, Моника? – повысил голос Хилл. – Они создают идеальное общество.
Хоукер встал.
- Кланы построены на выживании наилучшего. Каждое поколение лучше предыдущего, поскольку лишь лучшие выигрывают право передать свое генетическое наследие. Но если все будут бессмертны, нет причин искать бессмертия через евгеническую программу. А если старшее поколение не уйдет со сцены, не будет места новому. Амброзия – это яд для кланов.
Развернувшись, Хоукер встретился взглядами с Хиллом, и может быть, в глазах его и появилась чуточка уважения.
- Так ты понимаешь, – произнес Хоукер
- Мы отдаем вам ягоды, а вы оставляете нас в живых.
Хоукер улыбнулся вновь, и в этот раз улыбка выглядела проявлением неприкрытого веселья.
- Условия выслушаны и приняты.

Карантинная площадка, гнездо 1-4
Снаружи Карантин-сити.
Карантин
Ганзейская лига, Глубокая Периферия
22 июня 3065 года
Конфетка Старр стояла рядом с Хиллом на бетоне, наблюдая за тем, как Большая Берта грузит бочки с амброзией в грузовик, загадочнейшим образом появившийся рядом с "Библиотекарем" посреди ночи.
Дул мерзкий ледяной ветер, но Хилл был в шортах и ветровке.
Конфетка куталась в черный бушлат.
- У тебя под курткой хладожилет? - спросила Конфетка.
- Это явно логичное заключение, вне всякого сомнения – саркастически произнес Хилл.
Та покачала головой. – Зачем ты надел одежду мехвоина?
Хилл не ответил ничего.
Немного подождав, Конфетка дернула плечами и повернулась назад к грузовику.
Грудь Хилла жутко чесалась, но он отчаянно противился желанию расстегнуть ветровку и приняться чесаться.
- Весь наш запас, - вздохнула Конфетка, наблюдая, как мех-погрузчик ставит бочку в кузов.
- Достаточно близко, с точки зрения правительства, - отозвался Хилл.
Затем Конфетка произнесла слова, которых он так боялся. – Дай-ка я попробую разобраться…
Хилл вздохнул. – Давай.
- Мы не можем заменить парус, если не продадим ягоды, так?
- Да
Конфетка потрясла своей миленькой головкой. – Но Ганза не дозволяет нам продавать ягоды?
- Нет
- Если мы не отдадим ягоды Вилли, он нас убьет. Но если мы отдадим ягоды Вилли, он протестирует их и затем убьет нас.
- Если только каким-нибудь чудом ягоды не окажутся амброзией.
- И в этом случае Хоукер убьет нас.
- Ага, – отозвался Хилл. – По-моему, в общем, так оно и есть.
Замолкнув, Конфетка долгое время думала над этим всем. И наконец снова посмотрела на него
- Босс?
- Да, Конфетка?
- Мне кажется, это глупейший план из всех, что я только слышала.
Хилл вздохнул. – Моника сказала что-то в этом роде, когда мы отбыли в наше маленькое приключение.
Конфетка нахмурилась. – А где Моника, кстати?
- О, я уверен, она где-нибудь поблизости. Просто ищи зверски разозленных кем-то людей, и я уверен, ты тут же найдешь ее.
Черная машина минула открытые ворота в проволочной ограде, окружавшей карантинную зону, и Хилл с Конфеткой молча принялись следить за ней.
Подрулив, машина встала в нескольких метрах от них. Огромный громила выбрался из машины и направился в их сторону.
Он был высок, метра в два с лишком, бледный и волосы цвета ржи обрамляли его череп. На нем был костюм, дивный, серый с серебристым оттенком, скроенный так, чтобы нарочито подчеркивать достоинства сильного, мускулистого тела владельца. Хилл был уверен, что хозяин костюма возненавидит весь мир, если запачкает тот кровью.
Потому что ему придется покупать такой новый.
- Майне наме ист Эдгар.
- Гутен таг, Эдгар, - послушно сказал Хилл, зная в точности, что сто сейчас будет.
Эдгар не выглядел красавцем. Или смешным. Или умным. Столкнувшись с проблемой, Эдгар откроет свой ящик с инструментами и внутри окажется один-единственный инструмент – большая кувалда с выдергой на другом конце и надписью поверх – "Насилие". Этой кувалдой он разберется с любой проблемой, а если не выйдет, то единственное, что придет ему в голову – надо колотить сильнее.
И неважно, что за проблема перед ним, болтун, рассказывающий байки о Большом Вилли в школе? Можете быть уверенными, что Эдгар решит эту проблему посредством насилия. Стычка с местным констеблем по поводу парковки? Снова насилие. Проблемы с подружкой, "пилящей" его и подкалывающей его касательно "эмоционального взросления" – насилие.
Стоя здесь и смотря на эту огромную, широкоплечую гориллу, Хилл испытывал неприятное подозрение, что его будущее очень даже определено, если он, каким-то образом не сделает Большого Вилли счастливым и умиротворенным.
К несчастью, он так и не смог придумать способ это сделать.
- Я собираюсь забрать грузовик, - проурчал Эдгар. Второй человек вылез из машины и направился к кабине грузовика.
Хилл пожал плечами.
Глаза Эдгара сузились. – Эй, что происходит?
- Поверишь ли ты мне, если я скажу тебе, что клан алмазной акулы угрожал убить нас, если мы позволим вам забрать ягоды?
Эдгар посмотрел на Хилла так, словно тот спятил, а может, это было обычное для него выражение лица, когда мозги его надрывались над неожиданными заявлениями.
- Найн, - наконец произнес он.
- Ну, тогда забирайте ягоды с моего благословения.
- О, мы заберем, - произнес Эдгар, и, схватив Хилла за руку, притянул к себе его так, что лица их оказались в каких-то сантиметрах друг от друга. Хилл чувствовал запах пива и капусты с мясом, потребленных тем на завтрак. Это было бы весьма неприятно, если бы все внимание Хилла не было обращено на агонизирующую руку, крушимую хваткой Эдгара.
- И я надеюсь, герр Хилл, вы не пытаетесь выкинуть какой-нибудь номер, или я буду вынужден придти снова.
Хилла одарили неприятной улыбкой. – И следующий визит будет не таким приятным.
Хилл не смог выдавить из себя ни слова, но, к счастью, Эдгару, похоже, не нужны были его ответы. Отпустив руку Эдгара он шагнул к своей машине, где, наклонившись, принялся общаться в водителем.
Хилл использовал временную отлучку этого душителя котят на то, чтобы тщательно исследовать состояние своей руки, и был изумлен донельзя, обнаружив, что та все еще прикреплена к телу.
Подняв взгляд как раз вовремя, он увидал, как один из подручных Эдгара усаживается на сиденье водителя грузовика. Ой, что сейчас будет… решил он. Он не был уверен, что именно…
…но мог попытаться угадать.
Водитель наклонился вперед и повернул ключ. Огромный дизель грузовика, зарычав, ожил. Вой двигателя менял тембр по мере того, как водитель переключал скорости.
Но Хилл слышал и другой звук. Точнее говоря, чувствовал. Низкочастотную вибрацию монстра. Хилл ощущал ее костями. Кишками. Печенкой.
Он поднял переговорник к губам. – Алекс-четыре, акулий репеллент. Исполнять.
Еще одна дрожь сотрясла землю. В этот раз достаточно близко, чтобы и Эдгар ее ощутил. И он задрал голову вверх.
Хочется насилия, друг мой, подумал Хилл. Сейчас ты получишь его столько, сколько сможешь переварить.
Эдгар встретился с ним взглядом. – Что за хрень это была?
- Ну, я не знаю точно…
- Не играй со мной в эти игры… - прорычал Эдгар.
- Ну ладно, - пожимая плечами, отозвался Хилл. – По-моему это алмазная акула, в которую ты не поверил.
В этот самый момент "Дженнер" Моники потопал вниз по рампе "Юниона".
- К-какого черта ты делаешь? – спросил Эдгар, пялясь на боемех.
- Мы пытаемся спасти этот груз для вашего хозяина, - сказал Хилл. – Я рекомендовал бы вам отправлять грузовик по назначению.
- Но я не… - Эдгар продолжал пялиться на "Дженнер", полностью завороженный смертоносной машиной. Громила наконец напоролся на проблему, которую насилием не решить, и его куцые мозги вошли в ступор.
- Черт, мужик, - заорал Хилл, - Убирай этот грузовик немедленно!
Но рев истекающей плазмы сообщил ему, что было уже слишком поздно.
Хилл задрал голову как раз быстро, чтобы увидать "Шедоу Кэт", падающий с небес на языках золотого огня. Мех был выкрашен серым, без каких-либо опознавательных знаков.
Как будто их отсутствие скроет тот факт, что мех клановский.
- Все внутрь! – взвигнул Хилл. Он услышал как завизжала гидравлика, ворочая оружейные башни "Библиотекаря", как только вахтенный "Юниона" принялся наводить имеющееся оружие.
А они стояли посреди участка местности, что вот-вот должен был стать весьма горячим местом.
"Дженнер" Моники помчался вправо, заставляя "Шедоу Кэт" выбирать между двумя целями – шустрым легким мехом и опасным дропшипом.
Тремя, если считать грузовик.
Моника обрушилась на клановца, пока тот падал, выплескивая лучи рубинового света на кабину средней машины.
Неприятный визг заполонил воздух, стоило акуле врезать в ответ собственным лазером, выжигая краску на левой ноге "Дженнера" и плавя броню под ней.
У них было примерно семь-восемь минут, прежде чем отреагирует служба безопасности порта. Ганза больше заинтересована в защите города, чем непрошенных гостей в дроппорту, но они не будут так уж добры к чужакам, гробящим их посадочную площадку. В Ганзе все всегда упиралось в деньги, так что они будут здесь через семь минут.
Хилл предполагал, что этого будет вполне достаточно для агента кланов, даже учитывая соотношение одного к трем.
Наземный экипаж "Библиотекаря" торопливо забирался по рампе вверх, грузовик и машина уже были на ходу, ринувшись по бетону в разные стороны. Конфетка кинулась в корабль с немалой расторопностью, походу она была не столь в дзене, когда ее собственная жизнь стояла на кону.
Лишь Эдгар стоял столбом, пялясь на монстра, падающего с небес.
- Пошли! - Хилл ухватил его за руку.
- Спасайте грузовик, - проквакал Эдгар, но позволил Хиллу увлечь его вверх по рампе.
- Мы пытаемся, - отозвался Хилл.
Но это было враньем. Судьба грузовика была предопределена в момент появления "Шедоу Кэта" "Дженнер" Моники уступал машине кланов на добрые десять тонн, и был слишком быстр для обычного танца "врежь и спрячься", и если Хоукер сумеет встать достаточно удобно для противостояния ей со своей гауссовкой, этот бой будет и вправду короток.
"Шедоу Кэт" приземлился, сложившись, и засеменил влево, как раз вовремя, поскольку "Юнион" открыл огонь в упор. Невыносимо громкий треск автопушек оставил у Хилла звон в ушах. Обычно он в ходе этой части действа находился в звукоизолированной кабине.
Снаряды дропшипа принялись сыпаться вокруг клановца.
Мажа не более чем на пару метров.
Хилл должен был признать, что у Хоукера были железные нервы. Игнорируя дропшип, "ШедоуКэт" крутнулся, показывая спину лазерам "Дженнера". Моника тут же по нему врезала, но тот лишь отряхнулся от ударов.
Он был слишком занят, наводя гауссовку.
Стоя на вершине рампы, Хилл глазами нашел грузовик, несущийся к воротам. Грузовик был, и раз… и его не стало.
Не осталось ничего, кроме багрового пятна на бетоне, похожего на разлитую кровь какой-то огромной зверюги.
"ШедоуКэт" вновь запалил прыжковые двигателя. Выписав в небе дугу, он помчался дальше зигзагами, избегая огня дропшипа. Моника не стала преследовать средний омнимех. Это было бы слишком глупо. А тот нырнул за отдаленный склад и просто исчез.
Неожиданно наступила полная, абсолютная тишина. Эдгар засеменил вниз по спуску, не сводя глаз с того места, где только что был грузовик. Громила потихоньку начинал осознавать своими куцыми мозгами, что подвел хозяина, и что поблизости нет никого, кого можно убить и сделать все лучше.
Хилл смотрел за тем, как тот уходит, и когда убедился, что тот не собирается возвращаться или разворачиваться, то расстегнул ветровку и оторвал электронное оборудование, прилепленное скотчем к груди.

[Siberian-troll]

"Библиотекарь"- дропшип типа "Юнион"
Карантинная площадка, гнездо 1-4
Снаружи Карантин-сити.
Хилл провел большую часть вечера в тщетных попытках убедить власти Ганзы, что он всего лишь невинная жертва нападения, и если он раньше считал, что таможня Ганзы страдает полным отсутствием чувства юмора и бюрократична до омерзения, то Ганзейские полицаи были параноидальны и отказывались понимать очевидные вещи.
Полицаи, походу, находили бесконечное удовольствие в копаниях по корабельным логам, записям камер безопасности, а также в шатании по его, ныне пустому трюму. Похоже, они в упор не видели ни подтверждающих их невиновность улик, ни уж, тем более не верили в здравый смысл. Но как-то, каким-то образом, после часов и часов допросов и угроз они наконец убрались.
И затем личность, которую в данный момент Хилл желал видеть, менее всего заявилась на огонек.
- Большой Вилли недоволен, – сообщил Большой Вилли тоном, намекавшим на то, что Хилл, вероятно, не переживет этой ночи. Эдгар и его банда подручных стояли за спиной босса преступного мира, готовые подкрепить слова того силой.
Они все стояли в большом грузовом отсеке "Библиотекаря", отсеке, в данный момент бывшим полностью и безнадежно пустым.
Хилл должен был признать (по крайней мере перед самим собой), что причины быть недовольным у того имелись. Грузовик, ягоды (и между прочим, водитель), были уничтожены, а "ШедоуКэт" смылся в "Леопард", незамедлительно полетевший к прыгуну, уже ждавшему тот в пиратской точке.
- Я пытался предупредить вашего подчиненного об опасности, представляемой алмазными акулами, – заметил Хилл.
- Это неправда, босс, - прорычал Эдгар. – Он не сказал ни слова.
Хилл искоса глянул на громилу, - О, Эдгар, ты меня обижаешь…
- Я не знаю, о чем это он, босс, - сказал Эдгар.
- Что ж, - сказал Хилл, - Ну до чего же мне повезло, что я записал тот наш разговор.
Как по мановению ока из динамиков корабельной системы оповещения донесся голос Эдгара, отдаваясь эхом в пещерообразном пространстве. Запись звучала чуточку приглушенной, по причине ветровки Хилла, но не настолько, чтобы не передать голос Хилла, пытающегося предупредить Эдгара о клановской угрозе.
Большой Вилли слушал запись несколько минут, после чего развернулся к Эдгару. Хилл был рад несказанно, что не находится на принимающей стороне взгляда того. Сам Эдгар побелел как полотно.
Большой Вилли вновь развернулся к Хиллу.
- И, - продолжил Хилл, - когда акулы напали, я сражался, чтобы защитить вашу собственность. Я пустил в ход пушки дропшипа, я даже вывел боевой мех, чтобы защитить вашу амброзию.
- Йа… - сообщил Большой Вилли, вновь оглядываясь на Эдгара, - Это правда. Но факт остается фактом, чтоб ты там не хотел, у меня нету моих ягод. Алмазная акула уничтожила их все.
- Ну-у, - протянул Хилл, - Это не совсем так.
Засунув руку в карман, он выудил наружу маленький пластиковый контейнер.
- Немного мы спасли.
- Правда? – осведомился Большой Вилли, с глазами округлившимися от алчности.
Хилл вручил ягоды боссу местного криминалитета, - Мне показалось это разумной предосторожностью.
Большой Вилли взвесил ягоды в руке. Контейнер представлял собой маленький прозрачный цилиндр пяти сантиметров в диаметре и в два в высоту. Запечатан он был хитрой пластиковой крышкой.
- Здесь недостаточно для получения прибыли, - многозначительно заметил он.
- Но достаточно, чтобы поработать образцом.
Хилл вручил Большому Вилли кристалл с данными - А это даст вам достаточно ягод, чтобы продать их с большой прибылью.
- Вас ис дас? – осведомился Вилли, вперяясь в кристалл.
- Местонахождение системы, планеты, континента и долины, где мы нашли амброзию.
Большой Вилли уставился на него с большим подозрением, - Но если это окажется каким-то трюком…
- Как может это оказаться трюком? – невинно вопросил Хилл, - У вас достаточно крупный образец чтобы удостовериться в свойствах ягоды, и вы знаете, что я не могу отправиться домой, пока вы не проверите вашу находку и не дадите мне прыжковый парус.
Большой Вилли одарил Хилла мрачным взглядом, - И помни, в этой системе нет места, где я не мог бы дотянуться до тебя.

[Siberian-troll]

Коммерц-штрассе,
На пути в Карантин-сити
Большой Вилли возвращался в Карантин-сити в своем лимузине. Поездка выдалась тихой и спокойной, конечно отчасти из-за того, что Эдгар не сидел на сиденье рядом с ним, а ехал в багажнике, но по больше части, поскольку Большой Вилли был безмолвен и задумчив.
Вмешательство кланов порождало целых ворох проблем, им не предвиденных. Помимо уничтожения первой партии груза, оно сделает регулярные рейсы на планету ягод опасным делом. Не то, чтобы Большой Вилли боялся опасности – раз уж умирать за ягоды будет предоставлено кому-нибудь другому из его организации – но это сделает экспедиции гораздо более дорогим делом.
И как именно ему пропихнуть на рынок его новую находку? Он не может начать продавать ягоды просто так – выкинь амброзию на прилавок и кто-нибудь тут же выделит активный ингредиент и наладит его синтез, нет, умным шагом станет включение амброзии в число курортных процедур. Курорты привлекают к себе именно тот сорт людей, что и нужен – избалованных аристократов, себялюбивых придурков, готовых раскошеливаться за роскошь вечной жизни.
Но если он ограничит точки распространения лишь несколькими избранными местами, как много времени потребуется на то, чтобы из гиперпространства вынырнул боевой корабль акул и попытался положить конец его бизнесу?
А еще этот Эдгар…
Вне всяких сомнений Эдгар подвел его, но провал его заключался в отсутствии сообразительности, и если честно, Большой Вилли не может не признать, что вообще-то нанимал Эдгара не за сообразительность. Может быть, возможно, он все же позволит своему лейтенанту пережить свою ошибку.
Надо будет над этим подумать.
Единственное, в чем он был уверен, так это в дальнейшей судьбе предприятия "Александрия"
Разумеется, все они должны будут умереть.
Они знают планету, на которой растет амброзия, и могут навести власти Ганзы, или, хуже того, алмазных акул на Большого Вилли, так что они были слабым звеном.
Большой Вилли ненавидел слабые звенья.
Он принялся разглядывать ягоды на свет, внимательно их изучая. Он удостоверится, что те дали ему обещанное, а затем их полезность для него будет исчерпана.
Хорошо быть хоть в чем-то уверенным.

"Библиотекарь"- дропшип типа "Юнион"
над планетой Карантин
Ганзейская лига, Глубокая периферия.
Голимая мощь двигателей отдавалась вибрацией в утробе его – это дропшип выцарапывал путь на волю из притяжения Карантина. Перегрузка вдавливала Хилла в кресло на мостике.
И затем, когда тягу обрезало, словно два центнера груза свалились с груди.
- Мы достигли свободного падения, – оповестил Артур Мбуру, капитан дропшипа. – Желаете стандартную орбиту, мистер Хилл?
Хилл помотал головой. – Синхронную над этим местом, пожалуйста. Мне не хочется постоянно уходить за пределы прямой связи с Карантин-сити
Моника выпрямилась в кресле. – Знаешь ли, выход на орбиту от Большого Вилли нас не спасет. Он ведь не хвастался, говоря, что достанет нас в этой системе где угодно. Куда бы мы ни направились, стоит нам хоть на секунду ослабить бдительность и какой из его ребят сунет нам нож под ребро.
- Знаю, - тихо отозвался Хилл.
- Ну так каков план?
Хилл не ответил ничего.
Моника покачала головой. – Тебе еще повезло, что Большой Вилли не догадался, что вы вовсе не пытался спасти его груз.
Конфетка, сражавшаяся с привязью перегрузочного кресла, скорчила озадаченную мину. – Но он же пытался спасти груз.
Презрительное выражение моментально появилось на лице Моники. – Он послал мой "Дженнер" против "ШэдоуКэта"; почему не "Мерлин"? И почему б не использовать мех, для того чтобы закрыть им грузовик, вместо бесполезных атак?
Конфетка открыла, было, рот, и затем его закрыла. И развернулась к Хиллу.
Тот пожал плечами. – Хоукер должен был поверить в то, что уничтожил груз, а Большой Вилли должен был поверить в то, что мы сделали все, чтобы защитить его.
- Высший балл за стиль, - произнесла Моника. – За исключением того, что твой маленький обман нас не спасет. Ты знаешь, что произойдет, когда Большой Вилли опробует ягоды и обнаружит, что они вовсе не амброзия.
- Может они все-таки амброзия, - с надеждой произнесла Конфетка.
Моника презрительно фыркнула. – Ни за что. Но даже если б и была, мы станем владельцами на паях величайшего секрета периферии, а Большой Вилли не произвел на меня впечатления человека, согласного делиться.
Конфетка тупо принялась переводить взгляд с Моники на Хилла.
- Большой Вилли прикончит нас, как бы ни обернулось дело. – пояснил Хилл.
- Орел – мы трупы, решка – мы мертвецы, - с горечью произнесла Моника.
- Какая ты пессимистка, - заметил Хилл. - Возможно, ты стала бы счастливей, выучившись смотреть на мир со светлой стороны.
- Я была бы счастливей, - буркнула она, - если бы босс преступного мира не хотел перерезать мне глотку посреди ночи.
Она внезапно уставилась на него сузившимися глазами – А ты не выглядишь так уж этим обеспокоенным.
Хилл пожал плечами.
- А может быть Конфетка права? Может бы нам следует принимать Вселенную такой, какая она есть?
Конфетка было заулыбалась, но затем, помедлив, вновь нахмурилась.
- Конфетка права?! Это твой ответ? Нет, у тебя должно быть есть план, наверняка невозможный, поскольку…
- Поскольку – перебил ее Хилл, - Тебе в голову ни один не приходит.
Моника насупилась.
- Моника, ты меня поражаешь. Все что я сделал, это поступил как каждый добропорядочный искатель сокровищ – взял то, что под рукой и нашел способ извлечь из этого пользу.
Моника уставилась на главный экран, показывавший покрытую дюнами планету под ними.
Затем фыркнула.
– Да здесь нет ничего, кроме голимой пустоши и кретинов-бюрократов.
Хитрая, злорадная ухмылка появилась на лице Хилла.
- Именно.

Коммерц-штрассе,
На пути в Карантин-сити
Одинокое двуполосное шоссе вело с площадки в Карантин-сити – одна полоса для отбывающего транспорта, другая для прибывающего. Обычно одной дороги вполне хватало. Ганзейским торговцам не требовалось останавливаться на Карантине, а иностранные купцы, регулярно навещающие Любек были достаточно осведомлены, чтобы являться с заранее оформленными бумагами и взятками, заплаченными наперед.
Но сегодня шоссе было переполнено машинами, тащащимися по узкой полосе бетона.
Пялясь в окно, Большой Вилли нетерпеливо барабанил пальцами по пластиковой емкости, содержащей ягоды, пока лимузин тащился в пробке.
Большой Вилли не привык сидеть и ждать.
Как только они приблизились к городу, то увидали источник проблем. Персонал таможни и досмотрового пункта обыскивал каждую проезжающую машину.
Какой-то кретин-бюрократ, вне всякого сомнения пытался продемонстрировать народу, что ТДП держит проблему контрабанды под контролем. Интересно, найдут ли они его лейтенанта в багажнике? Нет, хорошо, что он не прикончил его еще на поле, взятки за скрытие убийства ну просто убийственные. Не то, что во времена его молодости. Большой Вилли вздохнул. О, эти новые времена, все, ну просто все стало дороже.
Лимузин встал. Большой Вилли ожидал, что шофер сам разберется с таможенником, так что был изумлен донельзя, когда кто-то постучал в стекло. Касание кнопки, и стекло с тихим шелестом скользнуло вниз.
Большой Вилли отлично разбирался в людях, так что вполне был способен с первого взгляда оценить человека, согнувшегося в поясе, чтобы заглянуть в лимузин. Человек, не отличающийся ни сообразительностью ни инициативой. Человек, молящийся на правила и постановления и требующий, чтобы все окрест также им поклонялись. Человек дурного вкуса, и лишенный чувства стиля, вырядившийся весь в коричневое, и даже не позаботившийся сменить оттенок волос или глаз.
Насекомое. Таракан.
Человек, чьей наиболее характерной чертой было пристрастие к коричневому цвету, расплылся в широкой улыбке, увидав Большого Вилли. К счастью, зубы его коричневыми тоже не были, этого бы Большой Вилли не перенес.
- О, герр Триттен, рад вас видеть. Вы намереваетесь въехать в город?
- Разумеется, - сорвался Большой Вилли.
- Могу я взглянуть вот на это? – осведомился коричневый, кивая в сторону емкости ягодами, лежащей на сиденье рядом с большим Вилли.
Большой Вилли нахмурился. – Зачем вам они? Это всего лишь новые ягоды в мой фруктовый салат
Коричневый приподнял бровь, - Новые ягоды, герр Триттен?
Большой Вилли глянул в перед и ошарашено обнаружил, что ни его водителя, ни охранника нет на месте. Оглянувшись за таможенника, он увидал пару полицаев в штурмброне с пристегнутыми к правой руке автоматами. Глянув вправо, Большой Вилли увидал еще больше полицаев.
Большой Вилли принялся обильно потеть. Что бы это все значило?
- Таможне больше нечем заняться, кроме как инспектировать мой десерт?
- Ягоды, битте, - твердо произнес бюрократ.
Большой Билли беспомощно передал тому ягоды.
Выражение лица коричневого стало суровым. – Эти ягоды не одобрены к продаже. Определенно, герр Триттен, вы должны были знать, что мы не дозволяем провоз каких либо биологических организмов, если они прежде не протестированы в сертифицированной Лигой лаборатории.
Большой Вилли был изумлен донельзя, обнаружив, что плавает в собственном поту. – Боюсь, вы меня не так поняли. Я вовсе не ввожу эти ягоды в город.
- Вы только что сообщили, что направляетесь в город, - протянул коричневый. – А ягоды определенно запрещены ко ввозу.
Глаза коричневого сузились, и он указал на кристалл данных в руке Вилли. – Если только здесь не содержатся документы на них. Могу я проглядеть кристалл, битте?
Глаза Большого Вилли расширились. Кристалл однозначно выкапывал могилу его лжи про десерт. Хуже того, он просто не мог позволить информации о местонахождении ягодной планеты попасть в руки правительства.
- Послушайте, друг мой, - непринужденно начал Большой Вилли, - Почему бы нам не изыскать способ разрешить это маленькое недоразумение к обоюдной выгоде?
- Герр Триттен, - натянуто произнес коричневый, - Вы пытаетесь дать мне взятку?
С упавшим сердцем Большой Вилли осознал, с кем имеет дело – с человеком, которого нельзя ни запугать, ни купить. С худшей из всех возможных комбинаций – с упрямым, тупым и честным. К своему все возрастающему ужасу Большой Вилли осознал, что ему попросту нечем пронять или надавить на этого человека.
Бюрократ одарил его ледяной улыбкой.

"Библиотекарь"- дропшип типа "Юнион"
над планетой Карантин
Ганзейская лига, Глубокая периферия.
Высоко в небесах над безотрадной планетой Карантин Рэндольфа Штайнер-Хилла вызвали на связь. Лицо, проявилось на главном экране "Библиотекаря", ничем не примечательное лицо, лицо, что Хилл забудет через уже пять минут после того как связь оборвется.
Но он до безумия был рад его видеть.
- Гутен абенд, герр Хилл,
- Гутен абенд, - кротко отозвался Хилл.
- Вы были правы, герр Хилл. Герр Триттен действительно пытался провезти контрабандой нелегальные биологические организмы в Ганзейскую лигу.
- Кошмар, - произнес Хилл, так, словно и впрямь был поражен до глубины души. Моника вперилась в него недоверчивым взглядом.
- Действительно, - произнес бюрократ без малейшего следа иронии. – И нам чрезвычайно повезло, что инцидент позволил заодно разобраться с большей частью преступной организации Вилли Триттена.
- А заодно и дарует вам новый пост, - мрачно прокомментировала Моника.
Хилл проигнорировал ее комментарий, от всей души надеясь, что и бюрократ поступит также. - И это событие, вне всякого сомнения, достаточно полезно лиге, чтобы вы подумали над возможностью предоставления нам нового прыжкового паруса…
Мужчина склонил голову, - Пока мы говорим, тот уже монтируется на ваш прыгун.
- Превосходно, - отозвался Хилл.
- Полагаю, это завершает наши дела – сказал бюрократ. И вновь склонил голову, - Данке шон, герр Хилл.
И экран погас.
Хилл вздохнул, – Ну что ж, мы умудрились пережить наше маленькое приключение со всеми частями тел, по-прежнему прикрепленными к нашим телам.
Выудив из кармана пластиковый пакетик с замком, он открыл его, и выудив оттуда красную ягоду, закинул в рот.
Моника взорвалась. – Мы прошли через все это – и не получили ни пфеннига прибыли!
- Но и ни пфеннига убытков тоже, - указал Хилл.
- Вселенная дарует и другие выгоды по воле своей – протянула Конфетка.
Хилл резко развернулся к ней, и холодный пот прошиб его. Ему это просто показалось?
Или Конфетка Старр принялась говорить разумные вещи?
Или это все ягоды? Может они сказываются на его рассудке? Хилл не имел ни малейшего желания сливаться в гармонии со своей Внутренней Богиней.
Со всем возможным достоинством, насколько это было возможно, он сложился пополам и выплюнул ягоду, отчаянно желая, ни в первый, ни уж тем более, последний раз, чтобы те и впрямь оказались ядовитыми.

КОНЕЦ

[Siberian-troll]

Ошибки, ляпы, замечания?
Комментарии?

[Leonid]

От меня ты их получишь в полной мере
Сначала посмотрю более старые переводы.

[barbos]

Мне понравилось. Интересное произведение. А пропущеные буквы, запятые и знаки конца абзаца я не замечаю

[Мехвоин]

Интересный рассказик. Есть разве что небольшой коментарий по поводу злополучного Misjump'a: по началу "пропрыг" звучал просто дико, согласен "аварийный прыжок" звучит ближе по смыслу. Но мне кажется что неплохо б звучали и "прыжок мертвеца" или "прыжок камикадзе" - судя по результатам прыжка, моя интерпретация перевода тоже имеет право на жизнь

[Siberian-troll]

"прыжок мертвеца" или "прыжок камикадзе"

В варианте боевого маневра, это, если мне не изменяет память, зовется "маневр "Безумная Джейн""