Воин Огня

[Юджин]

Переписал и решил попробовать дописать старую заготовку...

Воин Огня. (повесть)

Восхваляем Ты, мой Господи, за брата огня,
Которым ты освещаешь ночь,
Который и сам прекрасен, и приятен, и мощен, и силен.

Франциск Ассизский, "Гимн брату Солнцу". Терра, XIV век.


Пролог.

Пространство Кланов, Скопление Керенского, Лондерхольм. Полуостров Пардус, Рысьи Холмы, анклав Клана Звездного Ужа. 3090 год.

Я опять оступился на крутом склоне очередного из казавшихся бесконечными холмов. Падение остановил бледно-сиреневый ствол псевдоберезы, больно ударивший в правое плечо. С трудом, опираясь на шероховатую на ощупь поверхность дерева, я встал и пошатываясь, медленно побрел дальше, среди поросших не слишком густым лесом холмов.
Куда? Я и сам не знал. Знал я только одно, что единственно сейчас имело значение - я умираю.
Лихорадка и сжигающий мой организм жар, все больше и больше усиливались. Цвет распухшей кожи вокруг раны - стал почти синим, с бледным синюшным ореолом и отвратительного цвета гноем, сочившегося с пузырьками выделяющегося газа. Я не силен в медицине, но название причины моей скорой смерти - все-таки знал. Газовая гангрена.
Я явственно и все быстрее слабел. Воды оставалось на два хороших глотка, последнюю пачку галет - я уничтожил два дня назад. Батарея для импульсного лазерного пистолета, исчерпала заряд четыре дня назад, а новой у меня не было. Нужно было перед бегством захватить аптечку, ой как нужно было это сделать! Да что сейчас думать про это...
До границы владений Клана Облачной Кобры, оставалось по самым оптимистичным расчетам: три дня пешего пути, с остановкой на ночной сон. Но, я знал - мне уже не добратся туда. На этой стадии и без стационарного медицинского лечения - газовая гангрена убивает быстро. Сколько я протяну?
День, два? Возможно, два дня - это уже слишком много.
В отчаянии, я сел и обхватил голову руками. Хотелось завыть на всю округу как волк, но, не было сил даже для этого. Будь я проклят! Будь прокляты отец мой и мать! Зачем я только появился на свет...
Содеянное тяжким грузом висело на душе. Хорошо еще, что я не вернорожденый. У меня нет Родового Дома, на который мог лечь позор от моей жизни и моей смерти. Страдать будут только мои родители и Совет администраторов моего родного городка, давший характеристику и рекомендацию для зачисления в сибко вольнорожденых воинской касты. И, если верить учителям монастыря Зороастр, в котором я считался послушником - после моей смерти, моя падшая душа не сможет соединится с Вселенским Огнем-в-Сердцевине Миров, сиречь - Ахурамаздой. Моя душа сгорит в священном пламени и ее ждет вечный мрак небытия.
Думаю, я это заслужил. Так что когда будете проклинать меня, троткины, не скупитесь.
Я опять упал. Сил, чтобы поднятся на ноги, больше не было. Дико, невероятно сильно хотелось просто лежать и уснуть прямо на пожухлой осенней траве со мхом. Что если временный сон - плавно перейдет в вечный? Плевать. Мне уже было все равно, я устал боротся за жизнь. Хотелось отдохнуть, отдохнуть от всего и вся.
Я закрыл глаза, скрючившись на земле в позе эмбриона. Воспоминания, близкие и далекие - подобно водовороту подхватили мое воспаленное сознание и увлекли на дно прошлого.
В тот день, когда все это только начиналось.

***

Я иду берегом реки по серому намокшему снегу, по весенней воде, иду и щурюсь от яркого солнца. Весной, как всегда, полезла наверх скопившаяся за зиму грязь, навоз и всевозможный мусор. Но все равно глазам радостно оттого, что пестро, и ногам радостно снова спотыкаться о камни и мелкие ледышки. В редком ивняке на излучине распелись птицы. Река уже два дня как вскрылась, грозно трещит и играет тяжелыми льдинами. И запах стал другой: пахнет весной и возрождением природы, в тяжелом и плотном воздухе Шеридана, от повышенной влажности - стало труднее дышать.
Сегодня воскресенье — в Клане Звездного Ужа это всегда выходной день, даже в нынешнее суровое время и дома сейчас унылая скука. Отец с матерью дремлют после обеда, младший брат поехал в Олбани, навестить подружку-астеха в аграрном механизированном парке, старшая сестра работает стюардессой на гражданском дропшипе торговой касты и живет с мужем на другом континенте Шеридана.
А я вот направился в Пантеон, городской храм. Да, именно в храм, и если кому охота посмеяться, то может отойти в сторону и похихикать в кулак, я нынешним утром достиг немалых успехов в ратных трудах в спортзале, потому добрый и побью не больно. Матушка моя яро привержена учению Джосиан, отец-агностик ей не препятствует, и даже уже не подсмеивается над «глупыми кобриными суевериями.»
И Храм наш, несмотря на захолустье, так и сверкает свежей краской. Темно-синий с золотыми звездами — цветах нашего Клана, купол виден, говорят, с самого донжона военной базы в Бресте, по черным колоннам вьются мозаичные звездные ужи, над дверью висит внушительный алый даггерстар Основателя — символ единых Кланов Керенского.
В крупных городах есть различные храмы, относящиеся к тому или иному популярному монастырю облачных кобр — обычно, два или три. Ильхан Николаc Керенский, Основатель Кланов — запретил вмешиватся в духовную жизнь людей и наш Клан, тоже не вмешивается. Тем более, что облачные кобры уже давно являются нашими союзниками...хотя сейчас в Домашних Мирах - живет всего четыре Клана и все как бы и так считаются союзниками друг-другу.
Уже шагов за пятьдесят я различаю, что Пантеон негромко мурлычет себе под нос. Значит, Хранитель снова уселся за чудной инструмент, привезенный, говорят, с самого Гомера — столичного мира облачных кобр. Называется он орган. Прихожан в Пантеоне немного и идущие по Пути Каан, Корани или Ассизи — как бы не одобряют «джосианское суемудрие» и «суетное ветродуйство». Но Хранитель все равно частенько играет и все на самом деле довольны. Вроде бы даже музыка эта разгоняет грозовые тучи, недаром и имя у инструмента подходящее — Эол. Альбов Эол.
Хранитель прежде жил на Альбионе, покинутом теперь Кланами умирающем мире, а потому, как бы ни звучало его настоящее имя, здесь для всех он был и останется Альбом.
Я вхожу, бережно прикрываю тяжелую дубовую дверь: боюсь хлопнуть. В Пантеоне ни души. Курится сладким дымком кадило на алтаре Архитектона Джосиан. Молча, улыбаясь про себя, сидит в нише мраморный Гаутама, полы его одежд лижет пламя. По правую руку от него с мечом в руках застыл Великий Отец Александр Керенский, по левую сжал в пальцах книгу Основатель. В полукруглой нише Анасази установили причудливую многоликую и многорукую колонну-идола, на фоне медного солнца. Почитатели Тонго поклоняются всей Вселенной, но и у них есть видимое выражение их веры: зулусский щит с двумя перекрещенными копьями, на фоне мозаичного герба нашего Клана — золотой пятиконечной звезды и иссиня-черного, вьющегося звездного ужа, грозно оскалившего клыкастую пасть и переливающегося маленькими белыми звездочками. Взгляд змеи выражает неприкрытую злобу и ярость...
Хранитель как-то пояснил на проповеди, что в символе тотема есть и скрытый духовный смысл. Звезда и звездная чешуя ужа — символ и нашего прошлого и настоящего. Наши предки пришли в этот сектор Глубокой Периферии, как армия Звездной Лиги и мы суть живем меж звезд, не закапываясь на какой-то одной-двух планетах, как бесславно погибший Клан Духа Крови. Смутно угадываемый символ бесконечности в кольцах змеи — символ Вселенной, вечного цикла жизни и смерти, распада и воссоединения. Это символизирует и политику, верховную власть и - предназначение Клана. Ярость ужа — это символ беспощадной борьбы со злом, ложью и коррупцией в людских сердцах, разрушивших святую Звездную Лигу и погасивших Золотой Век человечества. Всякий знает, что именно благодаря змеиной мудрости, терпению и расчетливости Звездного Ужа — наш Клан теперь фактически правит Кластером Керенского и оставшимися мирами Пентагона. Я улыбаюсь тотему, кланяюсь совсем скромному Негасимому Огню Ахурамазды в пределе Зороастр, и сажусь на скамью.
Последний аккорд взлетает к сводам — и Хранитель спускается вниз.

— Ну что, успел уже сладко вздремнуть?

— Напрасно вы так, — говорю я с упреком. — Я молился.

— Ладно, будем считать, что я поверил. Пошли.

Мы поднимаемся в маленькую комнату, сплошь уставленную старыми книгами на самодельных грубых полках и с видавшим виды ноутпутером на журнальном столике.

— И о чем же ты молился? — спрашивает он. Труби, труба, пора идти в атаку.

— О том, чтоб сбылись мои сны.

— И что ж тебе снится?

— Вы и сами знаете что, Наставник. Я понимаю, что слова мои звучат заносчиво, но я говорю правду.

— Значит, ты не передумаешь?

— А что, должен передумать?

- Ты по прежнему слушаешь болтовню Сингха про тумен и войны Разорения?

- Вы же мне ничего не рассказываете, Наставник.

Наш одноглазый конюх Сингх - успел повоевать пехотинцем четыре года и вернулся в родную деревню без глаза и правой ноги. Альб считает, что он еще дешево отделался, но не стал умнее. Ходят слухи, что и сам он был воином и даже, во что совсем трудно поверить - пилотом Боевого Меха! Но, он всегда резко обрывал даже попытку расспросить о его прошлом. Возле виска, на маленькой седой скуластой голове Хранителя, напоминающего мне иногда старого мангуста мира Шэдоу, есть узкий и прямой шрам. Как от ожога...лазерным лучом? Не знаю точно.

- Никогда не лгут более, чем в байках про войну и охоту. Я тебе уже говорил про это.

- Да, Наставник.

- Сингх - несчастный человек, который пытается скрыть свои страдания под маской героя войны.

- Вы не считаете его героем, Наставник?

Альб снисходительно улыбнулся мне.

- Это смотря с какой точки зрения посмотреть, парень. Он выполнил свой долг, как и все мы там. Но что может сделать даже храбрый и умелый пехотинец? Сам по себе, в одиночку? Не слишком многое. Чудес не бывает, а исключения - подтверждают правила. Война - это командный спорт, юноша. Знаешь...Альб замешкался, словно раздумывал, а стоит ли мне говорить, но все-таки сказал.

- В Танитской кампании я пилотировал тяжелый боевой мех, "Гильотину-два кей". Семьдесят тонн брони, оружия и высоких технологий. И несмотря на все это, в одиночку - я был лишь расходной боевой единицей. Пешкой. Комплекс полубога быстро проходит, когда понимаешь, что твой мех и тебя лично могут смешать с дерьмом, за пару минут. И кто? Обколотые химией сураты на службе Общества: убогая пехота или операторы жалких протомехов, которые были моей машине по колено ростом! В одном бою, наш бинарий потерял восемь мехов и пять пилотов всего за десять минут. А такие как Сингх, так они гибли как мухи. Ему еще повезло, я считаю. Впрочем, как и мне. Парень, ты тоже хочешь стать пушечным мясом - про которое никто и не вспомнит, кроме твоих родителей, когда тебя похоронят со славой и честью?

Взгляд Альба стал издевательски неприятным и я почему-то сразу вспомнил про Сатану Джосиан...

Наставник не дал мне договорить.

- На такого вольнорожденного, кто хоть что-то добился на службе - приходится пять покойников, половину из которых убивают в первом серьезном бою. И еще пять израненных и забитых стариков, гниющих в соламе, в надежде на смерть воина - которых Клан забудет на следующий день после их похорон. Я ведь тоже был вольнорожденным воином, как вы все думаю, уже знаете.

- Ты пойми, я ведь не жалуюсь. Мы все должны делать то, что должны. Но ты можешь лучше послужить Клану не в воинской касте, парень! Желающие стать воином всегда были, есть и будут в любых количествах - даже в нынешние тяжелые времена. Много ума тут не надо, достаточно немного храбрости и выносливости с силой...и глупости; усмехнулся Наставник.

- Я видел как ты рисуешь, ты любишь и хочешь читать, у тебя острый ум и способность к мышлению. Как член Административного Совета поселения, я видел твои тестовые оценки.

— Знаешь, почему меня выставили из монастыря на Гомере? — вдруг спрашивает Наставник.

Я пожимаю плечами. Альб пошел на обходной маневр:

— Не из-за отсутствия способностей или ересь, поверь. И даже не за происхождение из чужого Клана. Просто мое место понадобилось протеже аббата. И вот я здесь. Ем ваш хлеб, мучаю тебя вопросами и пытаюсь объяснить тебе, что мир сложно устроен. И не могу пожаловаться на судьбу. Каждый день я вижу людей, которым нужен. Я помогаю разгореться Огню в их умах и сердцах, а это одна из величайших радостей в жизни. Я припрятал среди своей литературы несколько прекрасных древних книг, при случае покажу их тебе. Собственно, я их стащил из монастырской библиотеки, хотя вряд ли кто-то их хватится в ближайшие полсотни лет. Понемногу я пытаюсь их переводить, и в этом тоже есть немалая радость. И главное, я свободен. Я говорю то, что думаю, и подчиняюсь лишь приказам Огня своего сердца. Так что не думай, что я пытаюсь всучить тебе лежалый товар. Мне нравится такая жизнь, и я думаю, она понравится и тебе. Понимаешь?

— Понимаю. Если она мне понравится, все станет совсем просто.

— А ты никогда не думал, что эти сны может посылать тебе…

— Властелин Тьмы? Ариман?

Наставник почему-то усмехнулся.

— Да нет, твоя собственная гордость. На самом деле, Огонь вряд ли будет говорить с тобой через сны. Его сила — свет, ясность. Ты помнишь, как загорелся Огонь в сердце нашего покровителя, основателя монастыря Зороастр – преподобного Рухоллы?

— Разумеется. Он был вернорожденным воином Клана Облачной Кобры из родового дома Риац, командиром точки АКИ и получив в бою с койотами тяжелое ранение в голову, был исключен из тумена и воинской касты по инвалидности. После чего узрел Огонь Ахурамазды в своем сердце и наяву.

— Не совсем так. Когда Рухоллу перевели в касту торговцев, ему казалось, что жизнь его кончена. Он забросил лавку и целыми днями бродил за городом, будто помешанный. И вот однажды он наткнулся на руины древнего храма. Из тех, что были построены на Вавилоне еще до прихода Кланов в миры Пентагона. И вот тогда он в самом деле услышал голос. Ты помнишь, что именно он услышал?

— «Отчего ты медлишь, сын Огня? Отчего ты медлишь, когда мой Дом в запустении?»

— И кто же говорил с ним?

Урок заучен давно, и я отвечаю как по писаному:

— Его сердце.

Развлекайся, развлекайся, Наставник. Вот он я, весь беззащитный, ешь меня с потрохами, мать твою…

— Да, так говорят и пишут. Но я полагаю, что сердце сказало ему вот что: «Отчего ты прячешься, словно дикий зверь? Ты думаешь, над тобой будут смеяться оттого, что ты забросил свой истребитель? Неужели ты, воин, боишься насмешек? Неужели не видишь, сколько еще работы для тебя в этом мире? Неужели из-за твоего страха - вся назначенная тебе работа не будет сделана?»

— И ты считаешь, что я тоже боюсь?

— Точно так же, как и я, когда пришел чужаком и убогим калекой на землю Гомера. Не боятся лишь те, чье сердце мертво. Всегда страшно переступить из детства в юность и решить — вот это для тебя, а это никогда твоим не будет. Но Рухолла переступил через свой страх и стал свободен. Он шел по земле и строил Храмы. Он служил Огню каждое мгновенье своей жизни, и весь мир служил ему. И многие знатные и могущественные люди приходили к нему, нищему и по-сути бездомному, чтобы он избавил их от страданий и страха смерти.

- Понимаешь, от какой судьбы ты пытаешься убежать? Ты щедро одарен от рождения, обидно будет, если еще одну неглупую голову снесет лазером какой-нибудь грязный бандит. Поверь, не только воины, Люди Огня и Стали, но и мы, ученики Пути, Люди Слова, тоже воины. Правда, битвы наши не всем видны, но противник наш часто более могуч, чем боевые машины и смертные люди. Это тьма, цинизм и отчаяние в человеческих сердцах. Главный враг высокой мечты Керенских о иной, лучшей Вселенной, нежели та, которую они добровольно оставили. И победа в наших битвах - достойней всех прочих, на поле брани ли или в лаборатории…

- Подумай об этом, Хидэо!

Я взъерошил свои черные жесткие волосы – наследие монголоидных генов, преобладавших в моем геноме. И упрямо, зло ответил:

- Я думал об этом уже давно и каждый день, каждую ночь. Я выбрал свой Путь. И я не боюсь, Наставник!

Альб грустно улыбнулся и ответив мне, стал похож на персонажа в одном древнем терранском фантастическом боевике:

- Я вижу это, Хидэо. Но ты будешь, будешь бояться!

***

[Den [WM]]

Религия и философия против пути Кланов...

Забавно, в духе "Пути Кланов"

[Юджин]

Den [WM]

Ну дык все канонично. У каждого Клана - свое видение Пути, а существование Пути религиозного среди кланеров...все должно еще больше осложнять. Я думал об этом и хочу показать в повести, что жизнь в Кланах - сложнее, нежели может показаться на первый взгляд. Впрочем, Торстон тоже это частично показал в трилогии "Нефритовый феникс". Только там с навязываемыми обществом нормами, боролся отдельно взятый человеческий дух и мышление.