Мне было шесть лет, когда погиб отец. Мама потом рассказывала, что я была очень привязана к нему, подолгу не слезала с рук и всегда старалась быть рядом – как будто чувствовала... Я хорошо помню его – большого, сильного, коротко, по-военному стриженого, в красивой форме с капитанскими погонами, с мехвоинскими шпорами на сапогах.
Прямое попадание в кабину не оставило почти ничего, что можно было похоронить. Это даже не было войной – пограничное столкновение, какие случаются постоянно. Снежным воронам захотелось натаскать своих птенцов на настоящего противника, и рейдовый отряд перешёл границу. Добрая половина этих тварёнышей назад не вернулась, что сами клановцы, как я узнала позднее, сочли приемлемым результатом: естественный отбор отсёк слабую половину, туда ей и дорога.
Я твёрдо решила идти по стопам отца, стать мехвоином, как и он. Мама была против, но дедушка – последнее слово всегда оставалось за ним – сказал, что я должна сама выбирать свой путь. Я выбрала. Окончила военную школу, но вместо военного училища НАИН или Альбиона решила отправиться на Кентарес IV, в Фохтовское военное училище. Наверное, это было зря: на легендарный ганслингерский курс я так и не попала. Надо было уделять больше времени учёбе, а не... всему остальному, кроме неё, но жизнь в училище была так не похожа ни на казарменный порядок военной школы, ни на герцогский двор на Эльдорадо, где дедушка всех держал в строгости... Я не смогла удержаться, да в общем, и не хотела. Ближе к концу учёбы закрутился роман с Элиасом Кордвайнером, первый, продлившийся больше полугода. Элиас был хорошим парнем и хорошим любовником, но... Как всегда, не обошлось без «но»: сын капитана наёмников не пара девушке из рода Санромеа-Дэвионов; мы оба не были столь наивными, чтобы не понимать этого. Могла бы я уйти в наёмники, как предлагал Элиас? и мог бы он пойти служить в армию Федеративных Солнц, как просила его я? Наверное; но для этого кому-то из нас надо было переступить через себя. Ни он, ни я не смогли.
Мы расстались, когда Вэл уже родилась; долго злились друг на друга; потом эта злость остыла, и жизнь пошла своим чередом. Я получила зелёные погоны субалтерна и место во 2-й ПБК Круцисских улан, как и хотела – ведь там раньше служил отец. Три года мы охотились за пиратами, отражали набеги драконов и воронов, сами ходили в рейды. В положенный срок зелёные погоны сменились красными лейтенантскими; меня утвердили в командирах лэнса. Когда в бою с 7-м вороньим регулярным кластером на Тельмане погиб командир нашей роты, я приняла командование и вывела уцелевших из устроенной воронами западни.
Мне дали досрочно капитана, но времени радоваться не оставалось: шло полным ходом формирование ударного отряда для кампании на Кассиасе, нужно было принимать роту, а точнее, создавать её из того, что выделило командование. Честно говоря, сама я бы не справилась... мне есть, кому сказать «спасибо», точнее – было. Потому что Кассиас оказался мясорубкой, перемоловшей и нас, и ещё пару отрядов; справедливости ради, с драконской стороны вышло ровно так же. Я выжила, и это само по себе достижение... а больше ничего не хочу об этом рассказывать.
Я так и осталась в Драконьем Просторе, и думала поначалу, что к лучшему, ведь там я снова встретила Элиаса. Отряд, которым командовал его отец, «Кордвайнеровская тяжёлая кавалерия», был нанят командованием Драконьей марки, меня же направили к ним офицером связи – так вышло случайно, я даже не знала, что они поблизости. А впрочем... чем дальше, тем меньше я верю в случайности. И больше – в судьбу. Моя судьба дождалась меня, так я тогда считала. Двухлетний контракт на службу в распоряжении командования марки – два года вместе, а там что-нибудь да образуется... Два нелёгких года, полдюжины боевых операций, множетство боёв, потери и их восполнение, трофеи. Выходило так, что «Тяжёлая кавалерия» набрала бесценный боевой опыт, и оставалась в плюсе по соотношению расходов и доходов, поэтому Кордвайнер-старший продлил контракт на третий год. А когда им пришла пора уходить, я решила остаться. Я твёрдо верила, что это моя судьба, вернее, надеялась на это, хоть карты в раскладе и не сходились, суля то горе, то счастье, или то и другое вперемешку.
Я уволилась из ВСФС и вступила в «Тяжёлую кавалерию», Кордвайнер дал мне боевой лэнс. Вэл росла, и мы с Элиасом подумывали о втором ребёнке, хотя вначале, конечно, не мешало бы и свадьбу сыграть по всем правилам.
Сражение за Большой Хер похерило всё. Большая Х, один из полудесятка спорных миров, который лиранцы уже не хотели оборонять, а у соколов никак не получалось захватить, наняла «Тяжёлую кавалерию» в поддержку дружины графа Уидмака, а враг не замедлил появиться. 124-й соколиный ударный кластер, отборные клановские головорезы, даром, что техника легковесна, задавили нас числом и умением, и абсолютной беспощадностью к своим и чужим. Воевать с воронами на противоположной стороне Внутренней Сферы было проще. Вороны были умны, а соколы – безумны, и безумна учинённая ими резня. «Тяжёлая кавалерия» была крепкой ветеранской командой: полная рота мехов, лэнсы воздушной и бронепехотной поддержки, собственный дропшип... он и спас уцелевших, вывез нас прочь с планеты. Элиас погиб в бою, я и сама прощалась с жизнью, но последний отчаянный удар командирского лэнса заставил соколов откатиться назад на время. Я этого не помню, потому что лежала в обломках «Солнечного Лиса», полумёртвая от боли в переломанных рёбрах. Наружу меня выскребли уже после старта и, говорят, удивились, что ещё жива. Рёберный клапан, пневмоторакс, тупая травма живота и внутреннее кровотечение, шок II степени, разрывы ещё чего-то там. И полное непонимание: как я не умерла, а главное, почему. Вэл днями напролёт сидела у койки, держала меня за руку и молчала. А я понимала, что это и есть ответ – почему.
Я выжила, выкарабкалась, и готова вернуться в дело.